Сказки старого зоопарка - [10]

Юннат Лаврик тоже подрос. К изумлению окружающих никчемный пацан превратился в сильного, ловкого и смышленого юношу с упругой походкой и хищным блеском в глазах. Прежние враги враждовали теперь за его дружбу, девчонки провожали красавца взглядом, учителя в школе ахали «отличник!», «активист!». К мамонту Лаврик заглядывал куда реже, но питомца не забывал, угощал, чистил снегом, устраивал представления для восторженной публики. Удивительно было смотреть, как огромный зверь падает на колени перед маленьким человеком и хоботом осторожно берет из руки конфетку. А потом гладит по щекам друга, осторожным дыханием ерошит рыжие волосы и урчит что-то на своем северном языке.

Идиллия завершилась в июне. Лаврик блестяще сдал выпускные экзамены и с золотой медалью под мышкой отправился покорять столицу. На прощанье он заглянул к Васе на целый день, возился с ним, играл в мяч, вытаскивал сор и репьи из косматой шерсти, кормил питомца с рук, гладил по теплому хоботу. А потом закрыл кованые ворота загона и не вернулся.

Вася сперва не тревожился — друг бывало пропадал и на три дня и на неделю. Но время шло, а Лаврик не появлялся. Почуяв неладное, мамонт повадился дни напролет торчать у решетки, вглядываясь в даль подслеповатыми глазками, жалобно трубя «ууу! ууу!». Потом загрустил, начал отказываться от пищи, перестал развлекать публику и шалить. И наконец взбесился.

Сторож Палыч завершал ночной обход, когда услышал скрежет и грохот из мамонтятника. Разъяренный Вася бивнями разнес в щепки кормушку, утопил в бассейне поилку, разобрал по доскам навес и методично пошвырял доски в широкий ров, отделяющий зверя от публики. Покончив с досками, мамонт перешел к валунам и кустам, украшавшим загон, затем взялся за решетку и выломал ее в мгновение ока. Стало ясно — еще немного и обезумевший зверь разнесет зоопарк, а затем отправится громить город. Перепуганные животные визжали и выли в клетках, кое-кто из вызванных спешно служителей тотчас сбежал.

У директора на такой случай хранились ружья, заряженные шприцами с транквилизаторами. Доза, которую получил Вася, свалила бы и слона, но мамонту она нисколько не повредила — буйство продолжилось. Ни сети ни цепи очевидно не могли удержать чудовище. А охотничий карабин против такого гиганта что плотник супротив столяра. Оставалась крайняя мера — вызывать милицию с пулеметом и таксидермиста, чтобы экспонат не пропал. Директор уже снял трубку громоздкого черного аппарата, но ветеринар попросил дать ему шанс успокоить ценного зверя. Безумству храбрых поем мы песню… Директор пожал плечами и согласился.

Только большой храбрец рискнул бы перебраться через ров под обстрелом озверелого мамонта. Служители с ужасом наблюдали как похожий на волка парень уворачивается от летящих камней. Еще чуть-чуть и дело кончится плохо! Однако ветеринар успешно выбрался на сушу и спокойно пошел вперед, не обращая внимания на гнев чудовища. Он присел на корточки совсем близко от Васи и начал негромко бормотать что-то неразличимое из-за шума и дальности. Бормотал долго — жаркое солнце успело подняться к зениту, когда мамонт наконец успокоился. Опустил хобот, обломил о бетон треснувший бивень, позволил людям войти в загон, приковать к стене за ногу и спутать цепями.

Еще несколько дней Вася простоял неподвижно, но здоровый организм взял свое. Мамонт стал есть и пить, купаться в бассейне, прятаться под навесом от палящего солнца, поливать рыжую шерсть водой, посыпать пылью и снегом. Никакого буйства Вася больше не проявлял, цепи, кроме ножной с него сняли. Служителей мамонт не обижал, ежедневной уборке и ежегодным медицинским осмотрам не препятствовал и даже метлы воровать перестал. Вот только никто не видел его играющим или резвящимся, не слышал счастливого пыхтенья и фырканья, не удостаивался чести угостить Васю яблочком или конфетой. На ласку и на грубость мамонт отзывался одинаково равнодушно. Хмурый зверь поражал воображение колоссальными размерами, посетители охотно фотографировались рядом — и торопились дальше, к общительным питомцам зоопарка.

Дни складывались в месяцы, месяцы в годы. Мамонт бродил взад-вперед по загону, ничем особо не интересовался, ни с кем не общался и ничего не хотел. Раздосадованный Рувим Есич пробовал подсылать в загон юннатов с «говорильными карточками» — Вася аккуратно вытаскивал их из альбома, жевал и выплевывал. Новичок-ветеринар Коркия пытался подружить его поочередно с лабрадором, лосятами и слонихой — не преуспел. Добросердечная Валентина потратила полгода, прикармливая зверя свежими вениками, добывала ему таежные ягоды, собирала в лесу сыроежки — увы.

Летом Вася чувствовал себя скверно, в холода становился бодрее. Порой трубил, долго и мелодично, изредка снова катал шары, возводил снежные укрепления, но потом топтал их и рушил. Позволял зоопарковым воробьям рыться в остатках сена, клевать крошки и греться в косматой шерсти, спасаясь от снега и ветра. Пару раз сторож Палыч подмечал как мамонт шуткует с птичками — набирает воздуху в хобот и сдувает пернатых воришек прочь словно пылесос. Но никому не рассказал — зачем?