Сказки Старого Фонаря - [18]

  -Куда я забрел, – пробормотал Альберт и, чтобы хоть что-то делать, не стоять на месте, аккуратно начал продвигаться вперед, надеясь отыскать ориентир и рано или поздно выйти на дорогу.

  Через какое-то время ему даже показалось, что он понял, куда надо двигаться, но вскоре выяснилось, что он ходит кругами, и дорога привела его обратно к склепу.

  -Видно, придется ночевать здесь, – Альберт вздохнул, – хорошо, что ночи еще не слишком холодные.

  Он попробовал открыть дверь склепа, но она оказалась заколоченной, и ему ничего не оставалось, кроме как сесть на корточки рядом с неизвестным ему кустом, прислониться к каменной оградке и постараться подгрести под себя как можно больше сухих листьев, чтобы от земли не так тянуло стылым. Он закрыл глаза и попытался задремать.

  Разбудил Альберта шум, доносящийся чуть слева от того места, где он обустроил себе ночлег. Он приоткрыл глаза и увидел огонек, совсем крошечный, который разгорался все ярче и ярче, а потом услышал и шаги. Сначала Альберт подумал, что это, наверное, кладбищенский сторож, решивший ночью обойти свои владения, и даже чуть приподнялся, решив встать и пойти ему навстречу, но через секунду насторожился.

  Во-первых, огонек был не теплого оранжевого цвета, какой обычно дает факел или свеча, а голубого, холодного и очень, очень чужого. Во-вторых, если задуматься, с чего бы это сторож решил бродить ночью в глубине кладбища? И, в-третьих, откуда вообще тут взяться сторожу? Что здесь сторожить?

  Меж тем шаги все приближались, огонек превратился в сияющую мертвенным светом звезду, будто надетую на тонкую и длинную палку, и Альберт увидел того, кто нес этот "факел". Непропорционально круглое, толстое тело, увенчанное приплюснутой головой, светящиеся желтым глаза, два клыка не умещались у твари во рту и торчали поверх губы, серая, землистая кожа в этом странном свете казалась слегка зеленоватой. Он прошел совсем рядом с Альбертом, задев рукой одну из веточек куста, под которым тот прятался, и сел на пороге склепа, воткнув в землю свой странный светильник.

  Альберт затаил дыхание. Уродец, меж тем, по-хозяйски отряхнул лестницу и уставился в ночную мглу.

  "Как будто ждет кого", – подумал Альберт.

  И оказался прав. На свет "факела" начала собираться нечисть. По земле, шурша листьями, проползло что-то длинное и бесформенное, собравшееся около ступеней склепа в длиннорылого червя с острыми ушами; задевая кресты кончиком метлы, явилась ведьма, в которой Альберт, хотя и с трудом, узнал хозяйку постоялого двора; прибежала, высунув темно-синий распухший язык, черная собака, присевшая рядом с уродцем на ступени склепа и вольготно положившая ногу на ногу; прилетела гигантская летучая мышь со всклокоченной человеческой головой в когтях, на которую уселась, как на трон, блеснула огненными злыми глазками в темноту. Последним прибыл большой паук, прилетевший, как и ведьма, по воздуху, но не на метле, а в старой шляпе.

  -Ну и компания…– прошептал Альберт и вжался в стену, постаравшись стать как можно незаметнее.

  -Все ли здесь? – подал голос уродец, после чего взял палку и осветил собравшихся, – ну что, начнем?

  -Начнем, начнем, – закивали прибывшие и расселись в круг.

  Уродец достал карты, и нечисть стала играть в самого обыкновенного подкидного дурака, сосредоточенно шурша картами. Наконец выяснился первый проигравший – мышь, и первый победитель – старая ведьма.

  -Ну так что же, что же, – проскрипела последняя, – прошу свой выигрыш!

  Мышь спорхнула с мертвой головы, и ведьма, с довольным выражением лица завернула ее в старую тряпицу, причмокнув губами:

  -Дельная вещица, голова казненного колдуна! Знатное зелье наварю!

  Мышь обиженно зашипела, уродец, почуяв скорую драку, цыкнул на них обеих:

  -Ну-ка, успокоились оба! Сами знали, куда идете!

  -Да уж, знали, – обиженно проворчала мышь, – знаете, как непросто найти ныне голову колдуна? А эта старая мухлюет, как пить дать мухлюет!

  -Не может она мухлевать, сам знаешь, – ответил уродец, – в свете этой заговоренной гнилушки никто мухлевать не сможет.

  И игра потекла дальше своим чередом. Ведьме в карты везло – у собаки она отыграла клок шерсти, у паука – целый моток скользкой паутины, чудовище проиграло ей какой-то камушек…

  Наконец нечистые утомились и отложили карты, подсчитывая убытки да завидуя ведьме, которая обогатилась столькими полезными предметами.

  -А слышали, – с легкой завистью проскрипел червь, – Хозяин Семимостья очередную душу получил!

  -Слышали, – прогавкала собака, – как тут не слышать, богаче всех нас на души этот старый черт.

  Альберт насторожился.

  -Так и черт? – подал голос паук, – а я-то думал, просто дух, нечистый, как и мы.

  Ведьма поглядела на него так, что он предпочел спрятаться в шляпе, от греха подальше. Ведьмы, они такие – посмотрят, и вот ты уже не ты, а, скажем, лягушка или еще кто.

  -Сразу видно, недавно ты у нас, – засмеялась она, – не дух он, а черт. Демон перекрестка.

  -Так как же здесь у нас черт очутился? Черти, они же в аду все, под началом у Дьявола, – паук, видя, что ведьма в честь выигрыша, настроена благодушно, решился подать голос и даже наполовину высунулся из шляпы.