Сказки старого дома 2 - [157]

Что началось в зале! Какое-то восторженное сумасшествие публики. Взглянул на часы. Бой шел без малого шесть минут. Девочки подошли к нам и сложили сабли. Лезвия по всей длине иссечены глубокими зазубринами.

— Анна, скажи Францу, что этими саблями можно теперь только дрова пилить.

Подошел Михаэль. Со всеми поздоровался и вроде бы примерился целовать руку Антогоры, но, взглянув на Охоту с Феридой и меня, передумал. Принялся с Францем разглядывать приведенные в полную негодность клинки.

— Франц говорит, что с какой это силой нужно наносить и парировать удары, чтобы так изуродовать сталь. Совсем не похоже на урок фехтовальной техники. Скорее это битва титанов. Он эти сабли выставит на торги как реликвии. И ломаные шпаги тоже. Сделает на этом хороший гешефт. Ведь в зале были и журналисты с фотоаппаратами и кинокамерами. А Михаэль говорит, что это было невиданное зрелище. Такому противнику не стыдно и проиграть!

— Анна, скажи им, что мы с тобой приехали в Гешвиг по делу и заглянули сюда ненадолго. Нам пора идти. Но если у них есть, чем занять девочек, то мы можем их оставить здесь и вернемся за ними, когда закончим дела. Ответ можешь не переводить. И так ясно.

Антогора, мы с Анной пойдем по делам, а вы можете остаться здесь, пока мы не закончим. Элиза нас отвезет и приедет сюда. Так что у вас будет выбор: потолкаться тут или покататься на автодроме.

— Мы останемся, а там видно будет.

До наследника архива Швейцера оказалось рукой подать. Пешком бы дошли. Генрих оказался человеком лет сорока с типичной внешностью книжного червя. Ровный и доброжелательный. Когда мы уселись за стол, принес две пухлые папки и положил перед нами.

— Генрих говорит, что сам он биолог и в технике плохо разбирается. Документы он смотрел и ничего понятного для себя не обнаружил.

Взяли по папке и принялись изучать. Мне проще. Немецкого не знаю и смотрю только картинки, а их не так уж много.

— Фильтрация алкалоидных смесей нам нужна? — спрашивает Анна.

— Вряд ли. Смотри, что в чём-то общем или в отдельных деталях покажется хоть как-то знакомым. В тонких деталях мы всё равно не разберемся. Даже если они будут иметь отношение к машине.

— Есть индуктивное управление электрохимическим процессом.

— Иллюстрации есть?

— Нет.

— Пропускай.

— Управление заходами.

— Чем-чем?

— Заходами.

— Куда — не говорится?

— Сейчас посмотрю. Нет, я даже не знаю, как тут многие слова переводить. Может быть, это неологизмы самого Швейцера? Включить/выключить — это понятно. Включить направо — заход открыт. Выключить налево — заход закрыт. Главный заход — большой выключатель. Короткий текст и картинка при нём. Это не инструкция. Больше похоже на набросок для памяти.

— Картинку надо посмотреть. Дай-ка сюда. Так, что-то вроде знакомое, но в машине этого нет. Вру. Есть! Это же рисунок задней панели той части машины, что стоит в подземном зале! Давай смотреть еще.

— Обрати внимание на чернила и толщину линий текста и рисунка, Сергей. Такие больше не встречаются.

— Думаешь, это только обрывок массива документов, которых здесь нет?

— Похоже на то.

— Тогда дела наши неважные. Массив документов машины должен быть очень велик, а обнаружились лишь два листка среди бумаг самого разного характера. Явно эти два листка попали сюда случайно.

— Я точно могу сказать, что документов о машине в архивах нет. Могу утверждать это, хотя и не специалист. В архивах всё исследовано и снабжено комментариями, которые понятны даже для меня.

— Спроси Генриха, не известно ли ему еще о каких-нибудь бумагах Швейцера.

— Говорит, что нет.

— Спроси, не продаст ли он нам эти два листка. Если нет, то, может быть, сделает нам копии или мы сами сделаем копии, а документы вернем.

— Интересуется, насколько важны для нас эти два листка.

— Очень важны!

— Говорит — берите так.

— Поблагодари нижайше.

Медленно идем по улице в сторону фехтовального клуба. Немногое мы нашли из того, зачем шли. Хотя как посмотреть. Лестницы в подземном зале я назвал проходами, а Швейцер — заходами. Получается, что задняя панель на машине в подземном зале позволяет заходы открывать и закрывать. Нужно к ней внимательнее присмотреться. Уже не так уж и мало.

Идем мимо витрин магазинов, и вдруг до меня доходит, что я только что боковым зрением зацепил то, мимо чего проходить нельзя. Останавливаюсь и делаю несколько шагов назад. В витрине магазина мальчик. Мальчик!

— Анна, здесь мальчик!

Анна ничего не понимает:

— Где мальчик? Какой мальчик?

— Мальчик для Ахмедовой девочки. Правильно мне интуиция тогда подсказала, что девочка может быть отсюда!

В витрине антикварного магазина стоит почти буквальная копия механической девочки из моей комнаты в Багдаде, которой для пары не хватает мальчика. Всё то же. И основание бронзового литья, и одежда восемнадцатого века, и размеры, и пропорции. А рядом с ней — соответствующий мальчик в камзоле с кружевными манжетами и детской треуголке.

— Анна, мальчика нам нужно обязательно купить для пары. Ахмеду в Багдаде подарили вот точно такую девочку. А привезли ее из Китая. Вот и вопрос: как могла оказаться в Китае тысячу лет назад кукла, изготовленная здесь, в наше время? Швейцер, оказывается, был не таким уж домоседом? А какого чёрта этого рационалиста понесло в древний Китай? И зачем он начал таскать туда заводных кукол? Идем за мальчиком!