Сказки старого Арбата - [2]
БАЛЯСНИКОВ. Блохин!… Мне не надо было уходить в отпуск. (С большим волнением начинает есть колбасу.) Я прислушиваюсь к себе и… Этот отпуск меня страшит. Ну что я буду делать?
ХРИСТОФОР. Завтра мы отправимся в Астрахань, а оттуда снова в Москву. У нас чудная каюта.
БАЛЯСНИКОВ. А тебе не кажется, что несколько странно - ехать в Москву из Москвы?
ХРИСТОФОР (терпеливо). Нет, потому что по дороге мы увидим очень красивые пейзажи. Поездка по Волге оставляет неизгладимые впечатления, спроси у кого хочешь.
БАЛЯСНИКОВ. Какие еще впечатления? Мне шестьдесят лет. Я был везде и все видел.
ХРИСТОФОР. Ты не был везде.
БАЛЯСНИКОВ. Ну хорошо, почти везде. Клянусь тебе, Христофор, иногда мне кажется, что перед моим взором прошли столетия. Я видел, как по Невскому в карете ехал Николай Второй. Влезши на дерево Александровского сада, я с восторгом наблюдал взятие Зимнего дворца. Я был актером у Мейерхольда, дружил с молодыми Кукрыниксами, меня чуть не избил Всеволод Вишневский, а Володя Маяковский сломал кий, играя со мной на бильярде… Я побывал на Турксибе, Магнитке, Днепрострое! Я кончил Вхутемас, писал плакаты, лозунги, а мои первые куклы вызвали восторг самого Луначарского!… "Сатирические куклы Балясникова - это фантастично",- писали перед войной парижские газеты… В конце концов, в мае сорок пятого, контуженый и оглохший, я вошел в Берлин и, будучи к тому же больным ангиной, совершенно обессиленный, упал в обморок при виде Бранденбургских ворот!… Далее, я несколько раз был неудачно женат, беседовал в Ватикане с римским папой, неоднократно приходил в отчаяние, и долгие годы не мог забыть рекордсменку по прыжкам в высоту. Так почему же, Христофор, ты решил на три недели упрятать меня в каюту и какие еще впечатления ты можешь мне предложить после всего, что я только что перечислил?
ХРИСТОФОР (наливает ему второй стакан чая, кладет сахар, размешивает). Видишь ли, Федя, тебе необходимо сосредоточиться. Мне сообщили, что волжские берега удивительно этому способствуют.
БАЛЯСНИКОВ (проглатывая наиболее большой кусок ветчины). Я должен работать, Блохин! Художник сосредоточивается работая.
ХРИСТОФОР. Правильно! Но тебе уже шестьдесят, уходи на пенсию…
БАЛЯСНИКОВ (с ожесточением жует сыр). Никогда!
ХРИСТОФОР. Мы будем создавать куклы для нашего любимого театра… Ты по-прежнему станешь выдумывать свои замечательные игрушки… Но отправляться каждое утро на игрушечную фабрику, сидеть в кабинете, изображая какого-то там самого главного… Поверь, это безумное расточительство.
БАЛЯСНИКОВ. Немедленно замолчи, не то я сейчас же перестану завтракать! Гёте говорил, что под старость человек должен делать больше, нежели тогда, когда он был молод. Ты великолепно знаешь, что я не мыслю себя вне коллектива, я должен быть окружен людьми! Мне дороги все эти чудаки и фантасты, кукольники, виртуозы - люди с поистине детской фантазией, но такие беспомощные и наивные, когда им приходится сталкиваться с бюрократами и перестраховщиками… Я должен быть в гуще драки, должен проталкивать, советовать, помогать, я не мыслю своей жизни без этой дьявольской кутерьмы!…
ХРИСТОФОР. Федор Кузьмич, умерь свою прыть и лучше оглянись на прожитые годы.
БАЛЯСНИКОВ (засовывая в рот кусок калача). Никогда! Только будущее подвластно человеку - прошлое уже не в его власти. И хватит спорить, одно черное дело ты уже совершил - заставил меня взять отпуск… А ведь я вот уже пять лет не опускался до такой степени.
ХРИСТОФОР. Ты неразумный, но шумный человек, Федя. (Горестно вздыхая.) Ты даже представить себе не можешь, до какой степени я с тобою устаю.
БАЛЯСНИКОВ (восторженно). Так и надо! Человек рожден, чтобы уставать. Только усталость от безделья позорна! (Воодушевляясь.) Знаешь, что я придумал? Мы уже на пароходе начнем с тобой работать. Нашего маэстро осенила блестящая мысль - поставить в кукольном театре "Прекрасную Елену". Какой простор для фантазии, Блохин!… Парис, Менелай, Агамемнон… Какие характеры, какие маски!… А Прекрасная Елена? Все самое пленительное и волшебное, все, что ждал я от женщин, но так и не дождался, я вложу в эту куклу!
ХРИСТОФОР. Но ведь тебе еще не предложили договора… Наш божественный маэстро молчит на этот счет, Федя.
БАЛЯСНИКОВ. Но кому он может предложить эту работу? Будь рассудительным и не смеши меня, Блохин. (Вытирает рот салфеткой и встает из-за стола.)
ХРИСТОФОР (озабоченно). Надеюсь, что ты сыт, Федя?
БАЛЯСНИКОВ. Более того - несколько раз во время еды я был почти счастлив.
С лестницы доносится звонок.
Звонят…
ХРИСТОФОР (прислушиваясь). Несомненно.
БАЛЯСНИКОВ. Пойди открой… Но впускай только симпатичных.
ХРИСТОФОР. Я попробую. (Уходит.)
БАЛЯСНИКОВ (предаваясь рассуждениям). Сам по себе звонок радует - еще не забыли.
Но вскоре возникает мысль - тот ли человек пришел отнимать у тебя время.
ХРИСТОФОР (возвращается). Кузя явился…
В комнату вбегает Кузьма Балясников, молодой человек вполне современной
наружности, удивительно в то же время напоминающий Балясникова-старшего. Во всяком случае, темпераменты их схожи необычайно.
КУЗЬМА (агрессивно). Здравствуй.
БАЛЯСНИКОВ (осторожно). Привет. (Подождав.) Как себя чувствуешь?
С тех пор как в 1947 году Алексей Арбузов написал второй вариант легендарной пьесы, первая версия «Тани» навсегда исчезла с подмостков. Классическим стал сюжет второй вариации: Таня, влюбленная в Германа, хочет жить только для него и бросает медицинский институт. Но Герман влюбляется в другую. Потеряв мужа и ребенка, Таня находит в себе силы начать новую жизнь. Становится врачом, едет работать на Дальний Восток, где встречает настоящую любовь.
О поиске молодежью своего пути в жизни. О нежелании следовать чьим-либо советам. О возможности по настоящему учиться только на собственных ошибках. И о том, как прекрасно все-таки быть молодым!Пьеса была написана в 1978 году, но ее актуальность не утрачена. Молодые XXI века, молодые 70-х, молодые у Арбузова проходят один и тот же путь: совершают ошибки, ссорятся, мирятся, ищут путь к прощению, стараются понять себя и найти любовь. Они не только юны и энергичны, но и зачастую одиноки, а иногда, благодаря случайной встрече, становятся родными на всю жизнь.
Действие происходит в 1941 году. Провинциальная деревня в Иркутской области на берегу реки Ангары объединила людей с разными судьбами из разных иголков России: Москва, Леннград, Челябинск. Первая любовь, мужская дружба, тихое семейное счастье, брак без любви – все это и многое другое предстает перед нами в пьессе. Все началовь в тот день, когда познакомил любимую девушку с лучшим другом… а может быть раньше? Нелепая шутка, сказанная в сердцах перечеркнула жизнь троих людей. Но вначале кажется, что счастье рядом, ведь "люди на земле должны быть счастливы – это факт".
Это история двух людей, одному из которых "уже шестьдесят", а другой – "нет еще восьмидесяти", встретившихся случайно, но не случайно полюбивших друг друга… В пьесе участвуют только два актера. Элегантная, с претензией на модную оригинальность – как в одежде, так и в манере поведения, особа – на самом деле легко ранимая, немолодая женщина, сохранившая искренность и глубину чувств, душевную красоту и благородство… Взбалмошная сумасбродка на поверку оказывается обаятельной и остроумной собеседницей, убивающей наповал доводами, которым нельзя отказать в своеобразной логике, умеющей перенять и едко высмеять тон партнера, полностью перехватить инициативу, то есть "вести в счете" до конца "тайма"…
Действие пьесы разворачивается в предвоенные и военные годы, главные герои – молодые люди, будущие медики, потом ставшие врачами, принявшие на себя огромную нагрузку врачей на войне. Не менее трудно и всем остальным героям, даже тем, кто не имеел отношения к медицине. Лихое военное время стало проверкой для всех и для всего. Выдержит ли любовь испытание разлукой, выдержит ли дружба червоточину предательства, выдержит ли организм непосильную работу… И крепкий парень, надежда курса, мечется в терзаниях и сомнениях, мучая себя и близких, а щупленькая пигалица тащит на себе сверхурочную работу, заботу о ребенке, груз тоски по любимому.
Действие начинается во время блокады Ленинграда. Но пьесса менее всего о войне – это притча о любви, лишенная каких бы то ни было определенных временных и пространственных границ. Пьеса Арбузова – лишь повод поразмышлять о вечных ценностях. Притчевость постановки пьессы подчеркивают декорации. Представьте, первая "военно-блокадная" часть спектакля разыгрывается в ослепительно белом интерьере – ни одного цветного пятна. Белая кровать и тумбочка, белые валенки и телогрейки – белый как чистый лист бумаги мир.