Сказки русских писателей XX века - [17]
— Кот-батюшка! Выслушай нас. Будь нашим покровителем! Не откажись!
Приподнялся Кот, сел на задние ноги и хвостом себя окружил. Вгляделся и спрашивает:
— А много ли вас?
— Много!
— Это хорошо, что много. Сзывайте-ка сюда всех. Я тогда погляжу и подумаю.
Глядит Кот: мышей перед ним видимо-невидимо.
— Ну что ж, — говорит, — пожалуй, я согласен. Только с условием: стар я и слаб, и трудно мне без помощников ходить — богу за вас молиться.
— Не отказывайся, Кот-благодетель! — запищали мыши.
— Ладно. Только вы должны по очереди провожать меня на монастырский двор. А то по вашим грехам придется мне туда частенько ходить.
— Согласны! Согласны! Проводим!
На том и порешили. И благочестивый Кот всем на радость принял мышей под свое покровительство.
Начал ходить Кот на монастырский двор. Ходит — не ленится. То и дело спрашивает:
— Ну-ка, чья теперь очередь меня провожать?
Проходят дни за днями, неделя за неделей; Кот становится все усердней. Стали замечать мыши, что от усердия Кот начинает жиреть, а мышей остается все меньше да меньше.
— Вот что, братцы, — сказала одна мышь, — завтра моя очередь провожать Кота. Я пойду с ним, а вы исподтишка последите за нами. Тут что-то неладно!
Пошла мышь с Котом к монастырскому двору, а другие мыши издали стали подглядывать. Идет Кот, а сам оборачивается и говорит:
— Что это нынче везде мышиным духом как пахнет?
— А это наши поутру здесь взапуски бегали, — отвечает мышь. — Какой ты, батюшка наш, чувствительный!
— Я свое дело понимаю! — говорит Кот и потягивается. — Ну, а теперь, Мышка, хорошо бы позавтракать. Покорми-ка меня!
— Да я с собой ничего не взяла.
— А под шубой-то у тебя что?
— Под шубой-то я сама.
— Ну, вот мне пока и довольно!
Бросился на нее Кот и съел.
Увидели это мыши и поняли, какой у них покровитель. Разбежались все по норам и стали с той поры пуще всех врагов Кота опасаться.
Дорого обошелся мышам Кот-благодетель!
Алексей Николаевич Толстой
Сорочьи сказки
Сорока
Покушает, почистит носок и улетит детей пряниками кормить.
Раз спрашивает сороку синичка-птичка:
— Откуда, тетенька, ты пряники с начинкой таскаешь? Моим детям тоже бы их поесть охота. Укажи мне это доброе место.
— А у черта на кулижках, — отвечала сорокабелобока, обманула синичку.
— Неправду ты говоришь, тетенька, — пискнула синичка-птичка, — у черта на кулижках одни сосновые шишки валяются, да и те пустые. Скажи — все равно выслежу.
Испугалась сорока-белобока, пожадничала. Полетела к малиновому кусту и съела и калачи медовые, и пряники с начинкой, все дочиста.
И заболел у сороки живот. Насилу домой доплелась. Сорочат растолкала, легла и охает…
— Что с тобой, тетенька? — спрашивает синичка-птичка. — Или болит чего?
— Трудилась я, — охает сорока, — истомилась, кости болят.
— Ну, то-то, я думала другое что, от другого чего я средство знаю: трава Сандрит, от всех болестей целит.
— А где Сандрит-трава растет? — взмолилась сорока-белобока.
— А у черта на кулижках, — отвечала синичка-птичка, крылышками детей закрыла и заснула.
«У черта на кулижке одни сосновые шишки, — подумала сорока, — да и те пустые», — и затосковала: очень живот болел у белобокой.
И с боли да тоски на животе сорочьем перья все повылезли, и стала сорока — голобока.
От жадности.
Мышка
Мышка ничего не думает, потому что в голове у нее мозгу — меньше горошины.
Увидала мышка на снегу сосновую шишку, ухватила зубом, скребет и все черным глазом поглядывает — нет ли хоря.
А злой хорь по мышиным следам ползет, красным хвостом снег метет.
Рот разинул — вот-вот на мышь кинется…
Вдруг мышка царапнула нос о шишку, да с перепугу — нырь в снег, только хвостом вильнула. И нет ее.
Хорь даже зубами скрипнул — вот досада. И побрел, побрел хорь по белому снегу. Злющий, голодный — лучше не попадайся.
А мышка так ничего и не подумала об этом случае, потому что в голове мышиной мозгу меньше горошины. Так-то.
Козел
Шел мимо козел, увидал тын, — разбежался да как хватит в тын головой, — тын закряхтел, рог у козла отлетел.
— То-то, — жук сказал, — с одним-то рогом сподручнее, иди ко мне жить.
Полез козел в собачью голову, только морду ободрал.
— Ты и лазить-то не умеешь, — сказал жук, крылья раскрыл и полетел.
Прыгнул козел за ним на тын, сорвался и повис на тыну.
Шли бабы мимо тына — белье полоскать, сняли козла и вальками[16] отлупили.
Пошел козел домой без рога, с драной мордой, с помятыми боками.
Шел — молчал.
Смехота, да и только.
Еж
— Я тебя съем!
Еж не знал, что теленок ежей не ест, испугался, клубком свернулся и фыркнул:
— Попробуй…
Задрав хвост, запрыгал глупый теленок, боднуть норовит, потом растопырил передние ноги и лизнул ежа.
— Ой, ой, ой! — заревел теленок и побежал к корове-матери, жалуется: — Еж меня за язык укусил.
Корова подняла голову, поглядела задумчиво и опять принялась траву рвать.
А еж покатился в темную нору под рябиновый корень и сказал ежихе:
