Сказки под ивами - [19]

— Ну, для начала я разрешил бы ему ходить по земле, — спокойно ответил Крот, незаметно подмигивая крысенку, чтобы ободрить его и дать понять, что, несмотря на все изрыгаемые громы и молнии, Рэт уже явно настраивался на мирный лад.

Нельзя сказать, чтобы «Живой Груз», чья судьба решалась в этом споре, изрядно приободрился: выражение физиономии Рэта, его гневные слова и суровые взгляды не внушали ему спокойствия и безмятежности в отношении собственного будущего.

Рэт же все не унимался и придумывал новые и новые образные сравнения:

— Или представь себе кролика, который не умеет копать норы, или, например…

— Понял, понял, — перебил его Крот. — Оставь кроликов кроликам, а сам подумай, что будем делать с этим, как ты выразился, позором?

— Пусть остается у меня, пока не научится плавать, — вздохнул Рэт.

— А там, глядишь, и еще задержится, — поддержал идею Крот. — Пусть поучится всему тому, чему не успел его научить отец. А там — там видно будет.

— Так вы принимаете Отправление или нет? — Почтовый служащий явно терял терпение.

Рэт кивнул и, не говоря ни слова, подписал протянутую ему карточку.

Рэт Водяная Крыса был не из тех, кто, приняв решение, продолжает сомневаться. Он решительно (хотя и с весьма мрачным видом) повел Крота, Племянника и Живой Груз обратно к причалу. По дороге он хотел было зайти в магазин одежды, чтобы избавиться от грязных лохмотьев их нового знакомого. Крот и здесь сумел проявить деликатную предупредительность, убедив Рэта в том, что не стоит лишать крысенка, прибывшего к ним без багажа, его единственных привычных вещей, пусть даже и столь непрезентабельных на вид.

— А когда он чуть освоится, Племянник, у которого, по-моему, почти тот же размер, или Мастер Тоуд, чей гардероб просто неисчерпаем, с удовольствием дадут ему что-нибудь поносить, пока он сам не выберет себе одежду по собственному вкусу, — рассудил Крот.

Рэт, до сих пор не удостоивший крысенка ни единым ободряющим взглядом, только пожал плечами в ответ.

Но вот за поворотом, в дальнем конце улицы, мелькнула река — довольно грязная и усталая в районе городской пристани, и тут с крысенком произошла разительная перемена.

До этой минуты он старался держаться поближе к Кроту. Во всей суете и шуме городских улиц, среди беспокойно грохочущих по мостовой повозок и телег, проезжающих автомобилей и спешащих куда-то пешеходов Крот казался ему единственным живым существом, настроенным к нему дружески.

Но вот влажный воздух коснулся его ноздрей — и крысенок остановился, завороженный видом реки. Остановился и Крот, испугавшийся, не случилось ли чего-нибудь с их новым знакомым. Оглянувшись и поискав глазами отставших спутников, Рэт тоже замер на месте, пораженный тем, как переменилась физиономия юной водяной крысы.

Страх, растерянность, смятение — все эти чувства исчезли, уступив место мечтательной безмятежности. Казалось, провались сейчас под землю все телеги и машины, даже весь город, — крысенок этого даже не заметил бы. Все его внимание было поглощено рекой. А когда Крот попытался поторопить его или хотя бы увести с достаточно оживленной проезжей части, настал черед Рэта проявить деликатность и терпение.

Он жестом остановил Крота, и друзья уже вместе наблюдали за тем, как крысенок медленно, словно в полусне, полагаясь не столько на зрение, сколько на осязание и какой-то внутренний компас, направился к реке. Его лапы коснулись металлического ограждения набережной, скользнули по борту пришвартованной у набережной баржи и наконец нащупали канат, шедший от ее кормы к швартовой свае.

Почти повиснув на канате, крысенок долго-долго смотрел вниз на воду. Тем, кто за ним наблюдал в тот момент, было без слов ясно, как же сильно истосковался он в клетке по тому, что составляло смысл его жизни. Страшно было даже представить себе, о чем он мог думать, чего ждать и бояться во время долгого, наверное почти бесконечного, путешествия багажом в качестве Живого Груза.

Отпустив канат, крысенок сделал еще несколько шагов и присел на краю пристани, свесил к воде лапки и замер. Лишь голова его медленно покачивалась из стороны в сторону да чуть поднимались и опускались вытянутые вперед передние лапы.

— Так ведь он… — шепотом произнес Племянник, до сих пор видевший в таком состоянии только одно живое существо.

— Да, — тоже шепотом, и весьма довольным, подтвердил его предположения Крот.

— Точно, — кивнул Рэт. — Он с Нею разговаривает, ведь он так по Ней соскучился. Нил, Ганг, Дунай, наша Река — все они говорят на одном языке, понятном тем, кто может его слышать. Нам, водяным крысам, это дано. Река здоровается с ним и поздравляет с возвращением.

Подойдя к крысенку, Рэт сел рядом с ним. Вдвоем они еще долго говорили с Рекой — так долго, что даже терпеливый Крот стал волноваться по поводу все более вероятного опоздания к ужину. Наконец таинственно-торжественное приветствие было завершено, и вся компания направилась к той пристани, где Рэт пришвартовал катер.

То, как повел себя новичок на судне, то, как он проворно и умело обежал его с носа до кормы, как привычно зашмыгал от борта к борту, не могло не тронуть душу речного волка Рэта, не могло не убедить его в правоте всех немногих похвал, которых Мореход удостоил в письме своего сына.