Сказки народов Сибири - [37]

Однажды сбился старик с пути и долго блуждал в поисках аала. Идёт Боралдай усталый и голодный, еле ноги волочит. Вдруг видит: бежит с гор шумливая речка, а на берегу её много овечьих следов:

«Большой аал близко», — обрадовался старик.

Вскоре он заметил черный, словно кочка, чум. Зашел в него Боралдай и увидел у огня старуху. Налила старуха ему чаю без молока[17] и спросила:

— Откуда идёшь, куда путь держишь?

— Иду оттуда, где был. Иду туда, где еще не был. Скажи, старая, кто здесь стоял стойбищем?

— Здесь было стойбище Караты-хана. За глоток молока и за горсть хевека[18] служила я хану. Однажды невесть откуда налетел одноглазый Шулбус[19] и стал пожирать скот. Хан испугался и откочевал, а меня, старую, бросил.

— Как это тебя до сих пор Шулбус не съел? — удивился Боралдай.

— Шулбуса я обманом беру. Как заявится он в мой чум — один глаз закрываю. Увидит Шулбус, что я тоже одноглазая, и уйдёт прочь, — сказала старуха.

Попросил Боралдай:

— Расскажи мне, как найти дорогу к ханскому аалу.

— Сначала иди в гору. На перевале будет развилка. Так ты иди по правой дороге. А по левой дороге, смотри, не ходи, — объяснила старуха.

Взобрался Боралдай на перевал и видит — вправо идёт узкая тропка, а влево — широкая дорога.

«Ошиблась старуха», — подумал Боралдай и пошёл по левой дороге.

Долго ли, коротко ли шёл Боралдай, наконец попались ему большие отары овец. Он стал искать пастуха и вдруг увидел огромного Шулбуса. Остолбенел от страха Боралдай, а Шулбус свирепо посмотрел на него своим глазом и приказал:

— Гони-ка, старик, моих овец к большому камню у подножья горы.

Дрожа от страха, согнал старик овец к большому камню, величиной с целую корову, и ждёт: что же дальше будет?

Откатил Шулбус камень и столкнул Боралдая в яму. Летит старик вниз, только в ушах свистит, а за ним следом овца за овцой падают. Упал Боралдай на дно ямы, смотрит: в одном конце — большой очаг, а в другом — хёне[20].

Последним в яму спустился Шулбус и велел Боралдаю привязать овец к хёне. Потом Шулбус подал старику большую жаровню.

Обрадовался старик, думает — прикажет Шулбус барана зажарить. А Шулбус говорит:

— Накали жаровню. Когда она станет красной, как кровь, скажи мне. Я изжарю тебя и съем.

Сказал и лёг к очагу греть спину.

«Вот тебе и поел баранину!» — думает старик. Стал жаровню греть, а сам горюет. «Не видеть тебе, Боралдай, больше света белого, не ходить тебе по горам и степям».

— Ну, как, раскалил докрасна? — закричал Шулбус.

— Нет, еще рановато, — отвечает старик.

Через некоторое время опять Шулбус кричит, да громче прежнего:

— Готова жаровня, старик?

— Нет, рановато, — твердит своё Боралдай, трясясь от страха.

Поднялся тогда Шулбус и увидел, что жаровня, как кровь, красная.

Хотел Шулбус схватить старика, но тот метнул в него жаровню и выжег ему единственный глаз.

Закричал Шулбус диким голосом и стал старика ловить, но никак поймать не может.

Догадался тогда Шулбус, что Боралдай среди овец спрятался, и стал он их из ямы одну за одной выкидывать. Всё меньше остается овец. Не знает Боралдай, как ему спастись. Видит — последний баран остался. Бросился старик к нему под ноги и крепко уцепился за шерсть. Шулбус и этого барана выбросил наверх.

Так очутился Боралдай на свободе. Собрал он всех овец Шулбуса и погнал их к хозяйке бедного чума.

Остался Боралдай в чуме бедной старухи, и стали они жить без нужды и горя. А слепой Шулбус до сих пор бродит по свету, ищет Боралдая, да найти не может.

Перевод М. Хадаханэ.

Оскюс-оол и Золотая царевна

Давным-давно был на свете молодец по имени Оскюс-оол. Жил он со своим старым-престарым отцом в ветхом чуме, и было у них всего-навсего семь коз. Оскюс-оол пас коз и ухаживал за своим старым отцом — готовил еду, кипятил ему чай с шенне[21].

Однажды старику стало совсем плохо. Загоревал Оскюс-оол:

— Не было меня — ты породил меня. Родился я — ты взрастил меня. Что случилось с тобой, чем помочь тебе?

Погладил старик сына по голове и сказал тихим голосом:

— Ничем нельзя помочь мне, сын мой. Я пришёл на край жизни. Хорошо бы напоследок отведать наваристый суп, полежать на мягкой шкуре. Да жаль, скота у нас мало — козы тебе самому нужны будут.

— Зачем мне скот, отец, если тебя не будет? — сказал Оскюс-оол и заколол козу. Шкуру отцу постелил, а из мяса суп сварил.

Каждый день он готовил наваристый суп, кипятил чай с шенне, а отец плёл из козьей шерсти пестрый мешок.

Когда была съедена последняя коза, старик кончил плести мешок и позвал сына.

— Настал, сынок, мой последний день. Нечего мне тебе оставить, кроме вот этого пёстрого мешка. Сердце у тебя доброе — не пропадёшь. Похорони меня у склона Арзайты-горы, где лежит белый камень, а сам иди к Золотому озеру и живи там. Только смотри, нигде не останавливайся.

К утру старик умер.

Заплакал-загоревал Оскюс-оол и пошёл выполнять наказ отца Нашёл у склона Арзайты-горы белый камень, похоронил там отца и отправился прямо на север.

Много дней и ночей шёл Оскюс-оол по глухой тайге, а Золотого озера всё не было видно. На одном из перевалов встретил белобородого старика на белом коне с белым вьюком.

— Как твоё имя-прозвище? Откуда идёшь, куда путь держишь? — спросил старик.