Сказки народов России - [8]
— Надобно тебя женить, Иванушка.
А Иван-царевич согласен, забыл, что женат на Василисе Премудрой. Царь сосватал ему богатую молодую королевну.
Василиса Премудрая прождала три дня в лесочке — не идёт Иван-царевич, так и есть, забыл наказ её, ослушался. Тогда Василиса Премудрая пошла в стольный город и пристала у доброй старушки. Та муку сеет — пирог печь собралась.
— Для кого, бабушка, пирог готовишь? — спрашивает Василиса Премудрая.
— Разве не знаешь? В городе у нас большой праздник: царь женит Ивана-царевича на богатой королевне. Я пирог во дворец отнесу, молодым на стол подам.
— Дай, бабушка, я испеку, может, царь меня чем пожалует, — просит Василиса Премудрая.
— Мне не жаль, пеки, — говорит старушка.
Василиса Премудрая слепила из теста голубя и голубку и посадила их на пирог. А когда пирог был готов, отнесла его во дворец, на царский стол. Только жених и невеста взялись за пирог, как голубь с голубкой взлетели и заговорили. Голубка спрашивает:
— Помнишь, как была я белой овечкой, а ты — старым пастухом?
— Не помню, — отвечает голубь.
— А помнишь, как была я берестяным ковшиком, а ты — старым старичком?
— Не помню, — отвечает голубь.
— А помнишь, как была я серой утицей, а ты — сизым селезнем?
— Не помню, — отвечает голубь.
— У Ивана-царевича тоже память плохая, — говорит голубка.
Тут Иван-царевич всё вспомнил, выскочил из-за стола и побежал разыскивать свою милую жену Василису Премудрую. Нашёл он её у доброй старушки, поцеловал в сахарные уста, взял за белые руки и привёл во дворец к отцу, к матери. И начался там пир на весь мир, и я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, в рот не попало.
А Василиса Премудрая с Иваном-царевичем стали жить-поживать да добра наживать.
КАК ИВАН — КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН БАРЫНЮ ДА БАРИНА ПРОВЁЛ
Жили в одной деревне старик со старухой. Был у них сын и была дочь. Вот пошла однажды дочь на реку бельё полоскать. А как выполоскала — стала вдруг плакать-голосить, слёзы ливмя лить. Мать услыхала, к реке прибежали, спрашивает:
— Что с тобой, доченька милая? О чём плачешь?
А дочка отвечает:
— Как мне не плакать, сударыня матушка, ведь замуж меня скоро отдадите, а я сыночка Иванушку рожу, а Иванушка-то на берег гулять пойдёт да и в воду упадёт! Утонет мой родимый Иванушка!
Мать от таких слов пуще дочки расплакалась. Сидят — в два голоса голосят. Отец прибежал, спрашивает:
— Что стряслось? Отчего плачете?
— Ничего, старик, не стряслось, — отвечает старуха, — да ведь может стрястись! Вот выдадим дочку замуж, а она сыночка родит. А сыночек-то на берег гулять пойдёт да и в воду упадёт! Утонет наш милый Иванушка! А-а!
— Ой, беда! — испугался старик и с ними вместе заплакал. Сидят — в три голоса голосят.
Пришёл сын с пашни. Дома нет никого. И сестра, и старые родители — все на речке, все в голос ревут. Прибежал к ним:
— Что случилось? Отчего плачете?
Мать рассказала, отчего плачут.
— Ох и глупость несказанная! Плачете по внуку, который ещё не родился. Да и дочь-то замуж ещё не выдали! Как с вами жить? Пойду по белу свету, поищу дурней, чтоб были вас дурней. Коли найду — ворочусь домой.
И пошёл Иван — крестьянский сын по белу свету. Пришёл в большую деревню. Видит: дом стоит господский, изрядный.[3] На крыльце барыня сидит, кормит хлебом свинью с поросятами. Снял Иван шапку, кланяется свинье до земли. Барыня думает: «Чудной какой мужик! Меня не замечает, свинье поклоны бьёт!» И кричит ему:
— Эй, мужик! Ты что свинье кланяешься? Аль ты с ней знаком?
— Матушка-барыня, — говорит Иван, — ваша свинья пестра — моей жене сестра. Я пришёл в гости её звать. В нашей деревне праздник. У свиньи-то вашей детки народились, так вы отпустите её к нам вместе с детками. То-то моя жена обрадуется!
Барыня говорит:
— Изволь, мужик, забирай её на праздник вместе с поросятами.
А сама думает: «Ну и дурень! Свинью — на праздник! Да ещё с поросятами! Пускай ведёт, его ж люди засмеют!»
А Иван снова свинье кланяется да смотрит на неё.
— Что же ты, мужик, мешкаешь? — кричит барыня.
А Иван отвечает:
— Свинья пешком идти не согласна. Говорит, поросятки умаются.
— Ну так я повозку дам. Эй, кучер, — кричит барыня, — запрягай лошадей!
Запрягли пару лошадей, посадили в повозку свинью с поросятами. Иван и тронулся в путь.
— Подожди, мужик! — снова кричит барыня. — Пусть моя свинья у вас на празднике самой пригожей будет. Вот ей шуба! — Она накинула на свинью свою дорогую шубу, и Иван уехал.
Скоро барин с охоты воротился. Злой, сердитый: ни птицы, ни зверя не подстрелил. Барыня говорит:
— Сейчас я тебя, душа моя, насмешу! Тут давеча[4] мужик дурной приходил, свинью на праздник приглашал вместе с поросятами. Говорил: «Ваша свинья пестра — моей жене сестра».
— И ты отпустила свинью?
— Отпустила, милый, отпустила, в шубу свою нарядила, дала повозку и пару лошадей!..
Барин как закричит:
— Не мужик тот дурной, а ты баба дурная! Не смеяться тут надо, а погоню снаряжать! Откуда хоть мужик-то?
— Не знаю.
— То-то, что не знаешь! Эй, седлать моего коня!
Пустился барин в погоню. А Иван знал, что будет погоня. Свернул он с дороги в лес, спрятал повозку в чаще, поймал ежа, вышел на дорогу. Слышит: конский топот приближается. Иван сел на землю, ежа шапкой накрыл. Тут и барин прискакал:
