Сказки лесной ведьмы - [4]

Но пути назад не было. Ее уже ждали.

Чуть дрожа и преодолевая эту дрожь, Абель шагнула в приглашающую, тонкую полоску льющегося из-за двери света, наверняка отбрасываемого догорающей свечою.

Комната была объята полумраком — пламя стоявшей на столе свечи давало мало света, все больше теней, — теней, растворившихся в лунном сумраке, затаившихся в самых дальних углах этого помещения, готовых броситься и растерзать по первому знаку, по первому зову. Лунный свет заливал пол, из-за чего в покоях виделись осколки молочно-белого, пенистого тумана.

Апартаменты эти и впрямь, наверное, были самыми бедными и темными во всем дворце — высокопоставленные советчики, словно в насмешку, заселили лесную гостью именно сюда, будто бы желая отыграться за спонтанное решение своей госпожи. Однако пленница, а теперь гостья, казалось, ничуть не была стеснена — напротив, покои эти за очень короткий срок превратились в ее уединенную обитель — точно маленький островок в бескрайнем открытом море.

Свеча давала хоть и малый свет, но весьма многое все же было видно — какие-то скляночки, большие и маленькие, на двух грубых деревянных полках, небольшая стопка каких-то книг на столе… Интересно, откуда все это? Неужели она покидала дворец? Но каким образом? Ее ведь не выпустили бы! А впрочем, наверное, удивляться не следовало — она ведь была колдуньей. Мало ли, какие силы ей подвластны?

Обдумать эту мысль как следует Абель уже не успела — она появилась… Появилась из ниоткуда, словно соткавшись из тени, из прозрачного лунного луча — она и стояла-то, впрочем, в лунном луче.

Омытая этой рекой серебра и света, кожа молодой женщины, немного смугловатая, казалась белой, точно кость, а глаза, большие глаза — темными, словно ночная мгла. Волосы же потоком смолы лились с плеч. Никакого удивления, никакого беспокойства не было написано на лице ее, не читалось в черных глазах — они, если и горели чем-то, то лишь огнем бесстрастности. Изогнув полные, чувственные губы в полуулыбке, ведьма присела в легком реверансе (юная королева с неким отрешенным изумлением отметила, что он весьма изящен для лесной жительницы) и проговорила голосом высоким и чистым, как горный ручей:

— Ваше Величество.

Абель едва сумела кивнуть в ответ — девушка внезапно с неприятным удивлением поняла, что эта женщина в хлопковом, почти бесформенном сером одеянии похожа на королеву больше, чем она сама в своих изысканных шелках — мятущаяся, изумленная непонятно чему, почти испуганная.

Ведьма же — невозмутимая до крайности, будто и не замечающая, что творится с девушкой (хотя королева была уверена, что эти глаза цвета темного грозового неба замечают, подмечают абсолютно все — и ничего, ничего не упускают), спокойно кивнула на кресло у стены, буквально впихнутое в небольшой закуток и накрытое какой-то светлой вязаной тканью.

— Прошу.

Абель вновь лишь кивнула — королеве смутно казалось, что если она сейчас заговорит, то что-то разрушит… что-то чарующее, волшебное и… странное — и довольно неловко опустилась в предложенное кресло; то возмущенно скрипнуло в ответ на ее движение.

Колдунья отошла к стылому камину, который уже давным-давно не разжигали и в котором был виден лишь ледяной, подернутый какой-то противной и вязкой серой дымкой пепел. Молодая женщина склонилась, поворошив старые, рассыпающиеся уже угли кочергой не менее старой, уже насквозь пропитанной трухой и ржавчиной.

Вскоре, то малое количество бревен, небрежной грудой сваленной около камина, все же дало нужный результат, и пламя высоко запылало, весело потрескивая и отбрасывая на стену длинные, скользкие и пылающие тени — они тоже начали свой вечный, бессмертный танец.

Королеве показалось, что на лице женщины, озаренном всепоглощающими и всепожирающими красными языками, скользнула улыбка — однако в этом теплом полумраке ничего нельзя было сказать наверняка.

Наконец, она отошла от камина и, подойдя, бережно подобрав подол своего серого платья, бесшумно опустилась в кресло напротив Абель. Свободно откинувшись на его спинку и чуть прикрыв глаза, ведьма поинтересовалась, все столь же невозмутимо, все так же размеренно.

— Как прошел день Вашего Величества?

«В ожидании».

Королева нашлась не сразу — что-то сбивало ее с толку и даже пугало — но она не понимала, что именно, и от этого становилось еще страшнее. То ли общее достоинство — достоинство поистине царственное — этой женщины, то ли некая загадочная аура, навеки окружившая ее… а может, и вовсе что-то иное.

— Это… это не важно. Ты обещала мне сказку.

Ведьма медленно кивнула, задержав подбородок в нижней точке, принимая такой ответ.

«Держится, как с равной», — не без досады подумала Абель, раздраженная так же и на саму себя — настолько по-детски прозвучала ее последняя реплика.

Колдунья молчала. Молчала и сама королева. Молчание беспокоило, пробудив того мягкого зверька тревоги, который оплетал сердце девушки все это время и который, казалось, заснул… Но так лишь казалось.

Наконец, женщина плавно вскинула голову, точно очнувшись ото сна (Абель отчего-то подумалось, что, должно быть, прошло уже тысячу лет), и заговорила голосом мягким и сладостным, словно текучая патока: