Сказки лесной ведьмы - [20]

— Как прошёл день Вашего Величества?

Абель вздрогнула — она так была погружена в свои странные, хаотичные и быстрые мысли, что мягкий и мелодичный голос колдуньи пронял её до дрожи. Ведьма по-прежнему стояла у окна, однако теперь странная улыбка была обращена вовсе не в воспоминания, а к самой королеве — и, несмотря на то, что она слегка поменяла своё значение, разгадать её у девушки всё равно не было шансов. Как и, она была уверена, ни у кого иного.

Сегодня женщина не спешила опускаться в привычное мягкое кресло и приступать к размеренному, спокойному повествованию — нет, она явно чего-то ожидала.

Едва юная королева успела задаться вопросом, чего же именно, как, вспомнив, досадливо мотнула головой.

— Мой день? О, довольно неплохо! Совет прошёл на удивление тихо.

Ведьма улыбнулась — словно лёгкая рябь коснулась зеркально гладкой поверхности воды.

— Что ж, я рада это слышать.

В прежние времена Абель, даже не отвечая на вежливый вопрос, потребовала бы немедленно перейти к новой истории, чарующей, сладкой и горькой. Но не сейчас… не теперь.

— А Ваш? — Молодая королева улыбнулась. В присутствии ведьмы некая робость никогда не отпускала её — девушка не могла избавиться от ощущения, что королева вовсе не она, а эта таинственная женщина. Нет, даже еще более — на самом деле, она не могла избавиться от ощущения наготы — ощущения, что все её мысли и помыслы открыты перед взором колдуньи, что та может читать по её душе так же легко, как по книге или, к примеру, по древним свиткам.

Мелодичный смех в ответ прозвучал, точно ритмичный перезвон колокольчиков.

— Весьма, весьма хорошо, Ваше Величество!

Но, казалось, колдунья ждала что-то еще — Абель почти была уверена в этом, глядя в эти серые при свете дня глаза цвета обволакивающей тьмы и на эту мягкую улыбку, в которой сквозило ожидание — ожидание и, как показалось королеве, лукавство.

И тут, внезапно, девушка выпалила — с досадой, запальчиво, сама того не ожидая:

— Да, совет прошёл хорошо, но… скажите мне, почему им всем нужно постоянно лгать? Почтительно улыбаться, поминутно кланяясь, хотя в душе они все поголовно смеются надо мной, считая еще ничего не понимающим маленьким ребёнком?! Ведь я вижу… вижу это! В их глазах, в движениях, жестах!

Девушка умоляюще посмотрела на ведьму — так, наверное, маленькая девочка смотрит на мать в надежде, что та защитит её. Или улыбнётся, обнимет, успокоит… и девочка перестанет бояться.

Женщина действительно улыбнулась — мягко, даже, как показалось Абель, с неким сочувствием — хотя, наверное, никто не смог бы сказать наверняка.

— Потому что они не могут иначе, Ваше Величество. Придворная жизнь не выражается в одном человеке — их много, и их можно сравнить, если позволите, с единым организмом, у которого свои правила игры. И эти правила игры должен принять любой, кто хочет когда-либо влиться в этот организм. Ложь — это их двигатель, они не могут безо лжи — более того, это не просто ложь, а ложь, отточенная веками, впитавшаяся ими с молоком матери. Они не могут без неё. К тому же при дворе люди разные, как и везде — кто-то честолюбивый, тщеславный, глупый; кто-то — доблестный и благородный…

— Что, там есть и такие? — поразилась Абель. — Но…

— Разумеется, есть, Ваше Величество. Ведь мир — а какой-либо организм — это тоже, по своему, мир! — не может существовать только на одних лишь глупцах и честолюбцах. Разумеется, при дворе есть и благородные люди — только их не видно. Они не выступают, ибо понимают, что не смогут совладать со сворой голодных псов — быть может, и смогут, но зачем? Ведь свора эта бесконечна, на место павшего тут же придет новый.

— И эти люди не поднимаются, — тихо пробормотала королева.

— Верно, — ведьма улыбнулась. — Не поднимаются. Да им это и ни к чему. Честь для них дороже богатства, — помолчав, женщина добавила: — И очень жаль, что количество, к сожалению, очень часто берет верх над качеством.

— И… неужели я ничего не могу сделать?!

Колдунья пожала плечами.

— Когда огромный механизм запущен и уже набрал обороты, очень редко когда его сумеет остановить один человек — это почти невозможно. Даже будь человек сильным и вообще имеющим власть — всё равно, очень вряд ли.

Она помолчала.

— К тому же, Ваше Величество… как-никак у каждого из них есть своя правда.

— Что Вы имеете в виду?

— То, что сказала. Правда никогда не бывает одна. Как правило, их много, и они часто противоречивы. И у каждого она своя, эта правда.

Женщина сдвинулась с места, как бы показывая, что этот разговор закончен, и, шелестя юбками, направилась к креслу. Улыбнувшись, она опустилась, откинувшись на его спинку и несколько небрежно расправив подол платья. Она чуть прикрыла глаза.

— Итак, Ваше Величество, какую же историю Вы желаете услышать в этот раз?

— Что-нибудь со счастливым концом, — чуть ли не жалобно попросила Абель, опускаясь в уже такое привычное кресло, уютное и тёплое.

Ведьма открыла глаза и ухмыльнулась, едва уловимо — и, как показалось королеве, довольно печально… горько.

— Со счастливым концом? Ваше Величество, неужели Вы так и не поняли, что конец никогда не бывает счастливым? Ибо конец — это всегда смерть, а смерть априори не может стать счастливым событием. Рассказчик же может только оборвать повествование на определенном моменте — и да, этот момент может быть счастливым. Ну а дальше, когда рассказчик и зрители уже покинут своих героев и занавес закроется, продолжится жизнь…