Сказки Китая - [118]

Повесил отец лук за спину, в колчан стрел понатыкал, еды взял, сел на коня и в горы отправился. На третий день конь твоего отца домой на спине принес. Черный весь, лицо опухшее, сгубил отца духом ядовитым змеиный царь. А было так.

Приехал отец в горы, вдалеке красную каменную осыпь увидел, на осыпи два огромных удава в кольцо свернулись. Днем отец в траве хоронился, тайком за удавами поглядывал. А как ночь пришла, загорелись змеиные глаза ярким светом — ну прямо четыре огромных фонаря, осыпь осветили, видно вокруг, словно белым днем. Никак не подойдешь к удавам. Только рассвело, захотели удавы есть, пасти разинули, всех зверей на несколько ли окрест заглатывать стали, даже тигров и кабанов. А когда солнце высоко поднялось, притомились царь с царицей, глаза закрыли, задремали. Всем сердцем хотел твой отец отомстить, храбро вперед пополз. Так надо же было, чтоб в это самое время конь его, который всю ночь привязанный к дереву стоял, с голоду заржал громко. Видят удавы — человек из-под горы пришел месть совершить. Выпучили глаза, пасти огромные разинули, змеиный царь впереди, на отца кинулись. Выпустил отец одну стрелу — свалился царь. Только снова собрался лук натянуть, вторую стрелу пустить, слышит — зашипело что-то. В тот же миг отец в воздухе очутился, после будто в черный мешок провалился. Сразу понял, что в брюхо царя-удава попал. Выхватил он нож из-за пояса. Ударил три раза, а может, пять, дыру в змеином брюхе сделал, быстро на коня вскочил, помчался домой. Вдруг слышит — царь-удав у него за спиной говорит:

«А гора Чанбайшань как была наша, так и осталась».

Вскорости отец твой умер. Тебе тогда двенадцать годков было. Перед смертью наказал:

«Убить надобно царя-удава, а то не будет вам житья от него. Вели сыну отомстить за меня, когда вырастет».

Опомниться не успели, умер отец, много с той поры лет прошло, растила я тебя, а сама слезы да пот пригоршнями мерила. Так неужто допущу, чтоб царь-удав сгубил тебя понапрасну?

Выслушал Лю Юн-цзюнь эту печальную историю, понял, почему его мать в горы не пускает. Только не испугался юноша, наоборот, решил во что бы то ни стало в горы пойти, отомстить удавам. Воротится с охоты, пообедает, возле дома упражняется: лук натягивает, стреляет. Толстая высокая береза ему вместо мишени. Стал он сперва учиться стрелами листья насквозь пробивать, потом принялся их с дерева сбивать. Нескольких месяцев не прошло, а береза голая стоит, ни листочка на ней не осталось.

После стал юноша с ножом упражняться. Лес сосновый перед домом ему вместо ристалища. Выучился юноша одним ударом ножа сосны толщиной с руку рубить. После сноровил с одного взмаха сосны с чашку толщиной валить. А уж напоследок мог дерево в обхват толщиной враз снести. После стал он учиться прыгать да бегать. Поначалу мог одолеть с разбегу только небольшой холм да через узкую речушку перепрыгнуть. Потом на высокую гору легко взбегал, широкую реку одним махом перепрыгивал. Всему выучился, а вот две стрелы враз выпустить не может.

Опечалился юноша. Видит мать — сын грустный ходит, спрашивает:

— Что, сынок, запечалился?

Отвечает Лю Юн-цзюнь:

— Никак не выучусь разом две стрелы пускать, как смогу я в горы пойти за деда и отца отомстить?

Провела мать ласково рукой по его волосам, утешать стала:

— Не тревожься, мальчик! Правду говорит старая пословица: на огне и свиная голова разварится. Стараньем да терпеньем любое дело сладишь. Не хватило у твоего отца терпенья, вот он и погиб. Пусть это послужит тебе уроком.

Опустил Лю Юн-цзюнь низко голову — права мать, ничего не скажешь А мать и говорит:

— Учись, сынок, пока не превзошел отца и деда в сноровке военной да в уменье. Учись — всего достигнешь. Упорством любое дело одолеешь!

Выслушал юноша мать, и решимость его во сто крат больше стала.

Схватил он лук со стены, из дому вышел, еще усердней стал учиться.

Весна осень сменяет, утро — вечер, а юноша все стреляет, все упражняется. Оглянуться не успел — три года прошло. День ото дня его стрелы все точнее по цели бьют. Выучился наконец две стрелы разом пускать — два листа с дерева сбивать. Радуется, чует: близок день мести. Но красоты, как говорится, без изъяна не бывает. Стреляет он, стреляет, да не всегда в цель попадает, из десяти восемь, ну самое большее девять выбивает. Только много у юноши терпенья: учится он, учится, а мать, глядя на него, радуется и говорит:

— Тебе и впрямь ничего для матери не жалко: ни крови, ни сердца.

Отвечает юноша:

— Не тревожься, матушка! Сколько надо, столько и буду учиться, ни за что не брошу!

И вот однажды упражнялся юноша до полуночи, притомился, на землю свалился, уснул. Вдруг слышит — кличет его кто-то по имени:

— Юн-цзюнь, Юн-цзюнь, проснись же скорей!

Сел юноша, глаза протер, смотрит: старик перед ним, весь белый, а лицо зеленое. Стоит старик и говорит тихонько:

— Проснись, бедный сынок, не спи, добрый сынок! Гора Чанбайшань твоей будет!

Спрашивает юноша:

— А ты кто, дедушка?

Отвечает старик:

— Неужто не признал? Береза я белая, та самая, что возле твоего дома стоит. Скажи, чем тебе помочь?

Отвечает юноша:

— Должен я, дедушка, двух удавов убить: царя и царицу. Может, посоветуешь, как лучше это сделать?