Сказки из старинной шкатулки - [12]
Бабка Шишига — ну, право, сосновая шишка с ручками и ножками да глазами-смородинками. До комариного пения была великая охотница.
Букан Деревянный Кафтан скрипит:
Дед Куделька тоже свой товар красный предлагает:
И Шишига не отстает, тоненьким голоском верещит:
Лошади ржут, коровы мычат, овцы скачут, петухи орут, поросята визгом исходят.
Шум, гам — тарарам! Вот это базар!
Пришел и Верхушка в торговый ряд, часы выставил, похваляться стал — я да я. Мастера здешние сбежались, ахают, дивятся. Народу столпилось несметно. Любопытно всем.
Люди из стран заморских тоже здесь оказались, удивляются. Много чудес на белом свете видели, а такого не приходилось.
Подошел мастер часовых дел, по фамилии Мозе. Увидел Васяткины часы и ахнул! Ну, конечно, зависть шевельнулась. Трубочкой попыхивает, Верхушке руку трясет:
— Гут, гут, — говорит, — отшень чудесна!
Верхушка от важности надуваться стал — индюк индюком. Разглагольствует, мастеров здешних по плечу похлопывает. Удивить всех обещает. А дед Куделька тут как тут:
— Видно ли, чтобы у козла рога до неба выросли?
Взял он часы, оглядел да и увидел метку тайную, подковку, которой тульский Левша блоху подковал.
— Не летай, ворона, за соколом, крылья обломаешь. Скажи-ка, Верхушка, кто эти часы мудреные сделал?
Окрысился Верхушка:
— Ты что, старая перечница, из ума выжил? Уважаемые, уберите старого дурака. Торговлишке мешает, доброе имя мое позорит.
Покачал головой дед Куделька:
— С каких это пор ты чужую метку себе присвоил? Смотрите-ка, вот она!
Опростоволосился Верхушка. Однако ершится еще, выкручивается.
— Это, — кричит, — ученика моего проделка! Из милости его подобрал, на хлеб свой посадил, а он вот как отплатил за мое добро!
На шум великий прибежал Вася-Василек.
Спрашивают у него:
— Твоя работа?
— Моя!
— Чем докажешь?
— Работой и докажу! Дайте мне сроку до конца ярмарки. В последний день, в полдень принесу.
Ровно в назначенное время пришел и говорит:
— Готово!
Весь базар к нему кинулся — покажи!
Открыл Василий ладонь, а на ладони с копеечку круглые часы лежат — и крохотный-крохотный ключик для завода чернеет. Без стекла увеличительного и не рассмотреть. Взревел Верхушка:
— Смеешься, свиненыш, над нами, мастеровыми!
— Ты, — говорит дед Куделька, — очки надень да стекло увеличивающее возьми. Читай, что на ключе написано. Вслух читай!
Делать нечего. Разобрал по складам Верхушка:
— Доброе имя — дороже богатства!
На том и дело кончилось. Верхушку с ярмарки на хромой кобыле вывезли. Задом наперед.
Наследство
Вот уж верно сказано: в семье — не без урода…
Верхушка-то из хорошей семьи был. Отец его в лесниках служил, с умом хозяйничал. Лес — ему поилец-кормилец, друг и пособник. Если для надобности пять деревьев срубит — десять посадит. С почтением к лесу относился. А лес ему — избу новую, утварь веселую. Все из дерева, все весело смотрит.
Любил старый лесник говорить:
— Леса наши всему свету известные, нету их краше да богаче. С умом ежели — дети и внуки-правнуки припеваючи жить будут.
Умер он. Стали искать ему замену. Тут Верхушка вперед всех и выскочил:
— Я! Я желаю лесником! Дело знакомое: топор в руках — щепки в стороны. Во как!
Говорят ему:
— Так да не так. Лес, он что ребенок малый — большой заботы требует. Такое дерево не родилось, чтобы в дело не годилось: не годится на пол, пригодится на кол. Однако посмотрим.
Пришел Верхушка в лес. Красота! Сосны, как струнки, на ветру гудят, птицы заливаются. Цветы глаз веселят, из травы зеленой ягоды манят, грибы к себе зазывают.
А на краю болота лесного стоит избушка на курьих ножках. С давних времен живут тут Букан Деревянный Кафтан да сестрица его Шишига. Безобидные старички.
Верхушка перво-наперво к ним и прицепился:
— Это что за чудища лесные? А ну, прочь отсюдова. Я здесь хозяин и — точка! Чтоб духу вашего не было! А в избушке на курьих ножках сам буду жить.
Прогнал стариков. В избушку на курьих ножках топор да пилу закинул, балалайку в руки взял и пошел по лесу шататься. Долог день до вечера, коли делать нечего.
Дружки-приятели к нему повадились. Место себе хорошее облюбовали — у родничка лесного, там, где две сосны росли. Ахнут березу топором, огонь разведут — искры до неба! И орут песни.
К слову сказать, сосны сразу невзлюбили этот огонь. Жаркие языки его лизали сухие ветки, метались из стороны в сторону, стреляли звонкими искрами, и все время пытались дотянуться до неба.
Молодые березки были сырыми, и языки огня слабели, задыхались в молочном дыму.
Вот тут-то и застучал топор по бронзовым бокам сосен, а костер жадно хватал смолистые щепки, набирал силы, метал огненные стрелы ввысь.
Долго ли, коротко ли, стал лес чахнуть. Намусорено изрядно. Зверье и птицы кто куда разбежались. Траву-мураву повытоптали сапожищами.
А Верхушка и ухом не ведет. На балалайке наяривает, сквозь зубы сплевывает, дружкам-приятелям жалуется:
— Не-ет, лесом сыт-пьян не будешь. Вот ежели бы злато-серебро…
