Сказки и легенды Систана - [3]

Но еще ближе к персидскому литературному языку та форма речи, которой систанцы пользуются для исполнения своего необычайно богатого и разнообразного фольклора — сказок, преданий, расцвеченных многочисленными стихотворными вставками и пассажами рифмованной прозы.

Первое ознакомление с образцами систанского фольклора убедило в необходимости осуществить исчерпывающую запись его на основе современной научной методики с применением магнитофонной техники. В феврале 1975 г. ленинградские иранисты А. Л. Грюнберг и И. М. Стеблин-Каменский провели такую запись во время Пребывания в Серахсе.

Среди записанных текстов, переводы которых публикуются в настоящем сборнике, выделяется цикл сказаний о Рустаме и его потомках Барзу, Азербарзу, Фарамарде и Теймуре. Этот цикл, сложенный местами ритмизованной прозой со стихотворными вставками, находит лишь частичные параллели в «Шах-наме» Фирдоуси. Стиль этого цикла (многочисленные устойчивые формулы, повторяющиеся сюжетные ходы, несколько архаичная лексика) предполагает существование длительной устной эпической традиции, возможно, не восходящей к каноническому тексту «Шах-наме» Фирдоуси. Некоторые расхождения с «Шах-наме» могут, вероятно, объясняться позднейшими мусульманскими влияниями на систанские эпические предания, проникновением в систанский фольклор мотивов и сюжетов других эпических циклов, получивших письменно-литературную обработку («Барзу-наме», «Азер-Борзин-наме» и др.). Однако часть сюжетных расхождений с «Шах-наме», а также прозаико-поэтическая форма систанских преданий и особенности в передаче некоторых топонимов и имен персонажей указывают на устойчивость устной героико-эпической традиция в Систане, прежде всего циклов, связанных о Рустамом, главным героем систанского эпоса. Сохранение иранской эпической традиции в форме сказаний о систанском герое Рустаме именно в Систане может свидетельствовать о непрерывности этой традиции и о том, что она восходит к исконно систанским (сакским) преданиям о Рустаме, послужившим одним из фольклорных источников всех вариантов иранского национального эпоса.

Настоящая публикация переводов этих сказаний является пока что предварительной, отношение систанских сказаний о Рустаме и его потомках к другим изводам иранского эпоса еще предстоит исследовать.

Помимо цикла сказаний, о Рустаме, было записано также большое количество фольклорных материалов других жанров. В это издание включены переводы 14 сказок и 9 легенд, наиболее значительных по объему, оригинальных по композиции и занимательных по сюжету. Можно полагать, что эти тексты достаточно полно отражают традиционный фольклорный репертуар систанцев.

Публикуемые сказки, в целом, традиционны по своим сюжетам, однако отличаются яркостью и мастерством изложения. Основная заслуга в этом отношении принадлежит, разумеется, основному информатору А. Л. Грюнберга и И. М. Стеблин-Каменского, наследственному сказителю Исмаилу Ярмамедову, человеку глубокой внутренней культуры, прекрасному знатоку фольклорной традиции своего народа. Высокое мастерство и артистизм исполнения Исмаил Ярмамедов унаследовал от своего отца, полупрофессионального сказителя, от которого он в детстве и слышал все записанные сказки и легенды. Исмаил Ярмамедов родился в 1915 г. уже в Серахсе, куда его отец переселился из Систана. Неграмотный так же, как и его отец, Исмаил был пастухом, в детстве батрачил на богатых людей. Будучи неграмотным, Исмаил Ярмамедов обладает блестящей памятью и помимо персидского владеет также и туркменским языком.

В рассказанных Исмаилом Ярмамедовым сказках не видно признаков их приспособления к социальной и лингвистической обстановке, в которой оказались систанцы после переселения в Юго-Восточную Туркмению: тексты сказок не содержат, как правило, тюркских имен собственных, деталей нового быта и новых реалий. Традиционность публикуемых сказок подчеркивается формульными зачинами и особенно постоянной формульной концовкой, реализуемой в нескольких стандартных вариантах.

Необычны по жанру сказки № 4 и 7. Составители справедливо отмечают (Комментарий, с. 258), что эти тексты не имеют прямых типологических параллелей в существующих справочниках сказочных мотивов и сюжетов и занимают промежуточное положение между сказками и легендами. Для № 4 в пользу такого мнения могут, как кажется, свидетельствовать не только упоминания царя Ануширвана и Сасанидской столицы Мадаина (о. 57), но также имя Густаманд, связанное, вероятно, с популярным в сасанидском Иране именем Густам (вариант Вистам, в новоперсидском — Бистам).

Варианты некоторых публикуемых в настоящем сборнике легенд были известны уже в доисламской Аравии и в раннесредневековом Иране, в том числе такие популярные сюжеты, как легенды о Наджме и о Варке и Гульшо (№ 16, 16).

В заключение этого предисловия необходимо сказать несколько слов о переводах публикуемых сказок и легенд. Текст при переводе не подвергался сколько-нибудь значительной переработке. Лишь кое-где убраны повторения, а в ряд мест вставлены связочные предложения.

Язык систанского фольклора отличается как от персидского, так и от таджикского языков, и это находит свое отражение в транскрипции имен собственных. За исключением имен и терминов, которые уже можно считать прочно вошедшими в русский язык, транскрипция более или менее следует живому произношению рассказчика.