Сказки города Ключ - [25]

***

Вот так Крестова Катерина Михайловна и попала в поезд, идущий до станции Мост. После Восстания Крапивина поезд сделался много безопаснее, да и сволочная суть Кольца была заключена не в поезде, а в неразрывности рельсовой цепи. К счастью, кое-что Крапивинское Катя в детстве читала. "Сойдешь в Отроге". Проводник отсутствовал, людей в вагоне тоже не оказалось, спросить, когда этот Отрог, было не у кого. А если ехать дольше суток? А если проспишь? Вообще попадешь корнеплод знает куда. Катя подумала, что религия, в которой главный артефакт - корнеплод - звучит еще относительно неплохо. "Только в Отроге". Катя разжала руку и диковинная зажигалка громко ударилась о деревянную скамью. Ничего себе украинский наемник! Какие вещи при себе таскает! Хорошо же! Сойдем в Отроге. Оттуда может быть настолько же проще вернуться в Минск, насколько до Пухович проще дозвониться через Токио. Зажигалку Катя на всякий случай засунула в карман плаща и совершенно неожиданно обнаружила там мерзлый почерневший банан. Бонус. А интересно, машинист в поезде есть? Вещи собирать Катя не стала за отсутствием оных, пошла в голову состава, поглядывая в окна, но не добралась: уже через десять минут поезд очевидно замедлил ход, подымаясь в гору, по стеклам заскребли лапами черные горные ели высотой до неба, дорога принялась безбожно петлять, а вагоны мотало и подбрасывало так, что Катя поостереглась ступать по переходам тамбура. Машинист как-нибудь потом. Есть пока тоже не хотелось, хотелось спать, но Отрог пропустить она боялась. Так что она даже не присела, и правильно сделала - очень скоро поезд пополз совсем медленно, а из-за елей совершенно неожиданно выскочили здания; между прочими и вокзал. Вывеску Катя не разобрала сначала, потом прочитала - Отрог - потом засомневалась откуда здесь-то знают русский? Потом испугалась, что поезд уйдет, и выскочила в этот самый Отрог. Здесь тогда стояло очень раннее и очень холодное утро. В Минске таким бывает самый конец ноября, когда еще не зима, но уже и не осень. Ничейная полоса во времени.

***

Город прятался между двумя отрогами большой горной страны. Выше вскоре начинались уже настоящие горы - луга, а потом лед и камень; ниже много-много леса вперемешку с валунами, озера. Озер хватало везде, склоны можно было рассматривать как фотоальбом, бесконечно. Но что ей теперь делать в этом самом Отроге? С кем разговаривать? Учитывая особенную зажигалку, лучше всего с кем-то из властей, которые наверняка осведомлены о внемировой агентуре. Бр-р... Романов об элитных людях Катя, как человек многочитающий, видела множество. О качестве и достоверности их она имела суждение примерно такое же, какое мы имеем представление о рабочем дне председателя Витебского, например, КГБ. Напряжение последнего месяца, наконец, начало сказываться. Сначала Катя просто расплакалась посреди улицы; кто-то подошел поднимать. Какой-то дорожный рабочий весь в ремнях. Он говорил на незнакомом и некавказском языке, говорил спокойно и дружелюбно, потом ушел. Ничего спросить у него не удалось. Когда он повернулся спиной, Катя увидела у него на спине автомат АКМ стволом вниз. Ничего себе дороги ремонтирует! Потом - видимо от усталости - пропало желание загадывать, что дальше. Банан был съеден на автопилоте. Также на автопилоте Катя решила обратиться к первому попавшемуся вооруженному человеку, а там уже пусть будет что будет. Ее запас прочности ощутимо подтаял за последнее время, и теперь она просто куда-то проваливалась и не сопротивлялась. Она обратилась к первому встречному с оружием и сказала, что хочет поговорить с его начальником. Совсем забыв, что здесь ее языка не знают. Этот был вооружен уже чем-то вроде целого пулемета. Услышав незнакомую речь, он сначала было насторожился, но потом что-то придумал и шикарным жестом с полупоклоном пригласил Катю к тому самому круглому зданию, больше всего похожему на цирк.

***

И вот они стояли перед столом входного министра. Справа переминался инкаустер из компании Поющей Воды, слева - молодая женщина с красивыми волосами поверх грубого темно-бурого плаща... волосы хорошо бы расчесать и вымыть. Беженка, скорее всего. Она устало вынула из кармана плаща зажигалку и положила ее на стол - так, словно это был какой-то знак. Или символ. Может быть, это к Госбезу? Рабочий ушел. Министр подвинул гостье кресло. Прежде всего, надо выяснить ее язык. Вестрона она не знает, сказал этот парень с ручной горелкой. Допустим, она с Земли. Она пришла с вокзала - скорее всего, поезд до станции Мост. Крапивин... Язык Крапивина - русский. - Пожалуйста, кого-нибудь из госбеза, знающего русский язык, пригласите, скажите, у меня срочный гость, возможно, оттуда. Потом сразу ступайте за техниками и приготовьте все к вечернему занятию, пока мы будем разговаривать. Секретарь икнул и вымелся в дверь. Русский - госбез! Это не только язык Крапивина, это еще и Транквилиум. Министр вынул плоский чайник и три чашки и начал разливать чай. Очень удобный случай продемонстрировать свою демократичность и задушевность. Сахара не оказалось, министр огорченно хмыкнул и полез в шкаф за яблочно-рябиновой пастилой, которую он готовил всегда сам и хранил в рулонах, надрезанных клеточкой, чтобы лучше ломались. - Прямо идиллия тут у вас, - сказал бесшумно возникший в двери переводчик, - А парень прибежал: русский госбез! Кейджиберы! Сказал он это по-русски и потом повторил для министра на японском - тот был по рождению с Рюкю. Министр невозмутимо наполнил третью чашку. - Представьте нас и спросите, что означает этот предмет на столе? Переводчик заговорил. Катя оживилась и рассказала кое-что. Дискуссия вокруг зажигалки продолжалась минуты четыре, потом переводчик фыркнул: - Понятно. Это был репортер. У нас тут есть ребята, "правду жизни" ищут. Это не плохо, плохо что они ее потом публиковать пытаются, чтоб все знали. - Журналисты? - Журналисты делают такое за деньги, а эти ребята - у них это как религия. Поэтому мы их тут называем отдельно: репортеры. За него не беспокойтесь, таких машинок обычно комплект - пять штук. Магическое число в мирах Крапивина. Ну, а кроме зажигалки... Правильно ли я понимаю, что Вы пришли сюда потому, что хотите здесь поселиться? Вопрос был провокационный, и задавал его переводчик всем, и министр задавал его всем, потому что в Отроге не хватало людей. Катя была уже так измучена всем этим, что кивнула бы не думая, но тут вдруг остановилась. И разом осознала всю обстановку, людей и комнату. Министр, толстый, круглый, пожилой, в одежде по крою и материалу сходной с кимоно; но на шее - тяжелая крупнозвенчатая желтая цепь, а в ней на подвеске громадный - с кофейную чашку - зеленый камень. Лицо азиатское, чисто выбритое, напряженное, сосредоточенное - от нее ожидают важного ответа. Волосы черные, гладкие, аккуратные. Переводчик - яркой мужской красотой не блещет, но глаза - глаза острые, живые, можно даже простить, что пиджак сидит на нем, как седло на корове. И опять - под пиджаком по светлой рубашке цепь, только уже из белого металла, и звенья мелкие, россыпные, и камень в ней ярко-алый, прямо сгусток пламени и аж рвется наружу выпрыгнуть. Но камень тоже здоровый, сантиметров пять в диаметре, не меньше. И довольно чистый, насколько видно отсюда. Переводчику ее ответ безразличен - или он лучше владеет своим лицом - или министр считает нужным выказать волнение, а переводчик не считает. Комната маленькая, только овальный стол, пять кресел не весьма разлапистых, и конторка с бумагами. И все. Где-то снизу что-то мерцает - может быть, экран микрокомпьютера, а может и жаровня - на чем-то же министр нагрел чайник. А за окнами уже утро вовсю. Часов восемь. Есть ли здесь часы? Хотя переводчика с русского нашли довольно быстро. Хочу ли я здесь поселиться? У бабушки из Харькова за сванской областью я уже жила... и на Землю отсюда попасть можно - репортеры вот эти ихние попадают же. - Спасибо, Вы очень добры ко мне. Я все-таки хочу вернуться домой. Вы мне не поможете?