Сказки французских писателей - [179]

- Дайте еще, - попросил он девочек, когда покончил с этими двумя, и им пришлось уступить.

С тех пор его вновь захватила пагубная страсть к учению, и ничто не могло ее истребить: ни опасность угодить в мясную лавку, ни хозяйский гнев, ни дружеские предостережения Рыжего, который тоже сильно изменился в последнее время.

Дельфина и Маринетта в надежде, что ученый вол не устоит против соблазна сыграть в салочки, в прятки или в жмурки, научили всем этим играм Рыжего. Тот очень увлекся ими, даже чуть-чуть больше, чем пристало взрослому волу; он стал легкомысленным и смешливым. Так что теперь напарники оказались вовсе не парой и ссорились на каждом шагу.

- Не понимаю, - строгим голосом говорил белый вол, печально поглядывая на товарища, - не понимаю…

- Погоди, дай отсмеяться, - перебивал его Рыжий. - Ой, как смешно! Сил моих нет!…

- Не понимаю, как можно быть настолько несерьезным и совсем потерять достоинство. Когда знаешь, что площадь прямоугольника равна произведению его сторон, что Рейн берет свое начало в горах Сен-Готарда, что Карл Мартелл разбил арабов в семьсот тридцать втором году, тебя охватывает отчаяние при виде взрослого шестилетнего вола, который целиком отдался каким-то идиотским играм и сознательно отказался приобщиться к чудесам…

- Ха-ха-ха! - веселился Рыжий.

- Дурак! Если бы хоть тихо играл и не мешал моим занятиям. Замолчи ты!

- Послушай, старина, отложи-ка ты свои книжонки и давай-ка сыграем во что-нибудь!

- Он совсем с ума сошел! Будто у меня на это есть время…

- В «колечко, колечко, выйди на крылечко», ну хоть полчасика, ну пять минуток!

Иногда белый вол поддавался на уговоры, вырвав у Рыжего обещание, что тот даст ему потом спокойно позаниматься. Но, вечно поглощенный своими мыслями, он играл плохо и, как правило, сдавался. Случалось даже, что это выводило Рыжего из себя, и он очень злился, говоря, что Белый нарочно проигрывает.

- Всякий раз ты сбиваешься, и с первого же раза. Ты что, не знаешь, что такое крыльцо, ты, такой ученый? А если знаешь, почему говоришь: «Крылечко, крылечко, выйди на колечко?» Не очень-то ты хорошо соображаешь, как я погляжу.

- Не хуже твоего, - отвечал Белый, - только я не способен принимать всерьез всякие глупости и этим горжусь.

Игры их по большей части заканчивались взаимными оскорблениями, если не пинками.

- Ну и манеры! - сказала им Маринетта, застав их однажды вечером в разгар ссоры. - Вы не можете разговаривать повежливее?

- Это он виноват, вынудил меня играть с ним в «колечко, колечко, выйди на крылечко».

- Да нет, это все он! С ним и пошутить нельзя!

Дошло до того, что они не могли больше выносить друг друга, и упряжка стала из рук вон. Белый вол, день ото дня все более рассеянный, пятился, когда надо было идти вперед, тянул направо, когда надо было налево, а Рыжий на каждом шагу останавливался и хохотал во все горло или оборачивался к хозяину, предлагая разгадать какую-нибудь загадку.

- Две ноги на трех ногах, а четвертая в зубах. Что это такое?

- Пошли, пошли, мы здесь не для того, чтобы глупости болтать. Н-но!

- Да, - хохотал рыжий вол, - вы так говорите, потому что не знаете ответа.

- И знать не хочу. За работу!

- Две ноги на трех ногах - это совсем нетрудно. Хозяину приходилось бить его кнутом, чтобы заставить работать, но тогда останавливался другой вол, раздумывая, верно ли, что прямая линия есть наикратчайшее расстояние между двумя точками, а Наполеон - величайший полководец всех времен (случались дни, когда он решал этот вопрос в пользу Цезаря).

Фермер огорчался, что его волы теперь совсем не работники, и грустно глядел, как один тянет вкривь, а другой - вкось. Иногда целое утро они прокладывали одну борозду, а после обеда вновь принимались за нее.

- Эти волы с ума меня сведут, - говорил он, приходя домой. - Ах, если б можно было их продать, но ведь о продаже Белого нечего и мечтать, он все худеет и худеет. Ну а если я избавлюсь от Рыжего, который тоже стал никудышным, что мне делать с Одним-единственным волом?

Дельфина и Маринетта испытывали угрызения совести, слушая все это, но очень радовались, что ни одного из волов мяснику не продадут.

Они и не знали, что Белый, не умевший держать язык за зубами, все испортит.

Однажды вечером, вернувшись с поля, Рыжий играл с девочками в «выше ноги от земли» во дворе фермы.

Вообще-то, он не взбирался ни на дно перевернутой кадки, ни на верхнюю ступеньку лестницы во дворе, ни на бельевой бак. Для этого он был слишком большим. Но его - по уговору - уже нельзя было осалить, если он успевал поставить копыто хотя бы на краешек. Хозяин неодобрительно глядел на эти забавы.

Когда большой рыжий вол коснулся копытом края колодца, изображая, что забрался на него, хозяин грубо потянул его за хвост и сердито сказал:

- Кончил валять дурака? Нет, вы только посмотрите, как этот болван развлекается!

- Ну и что, - сказал вол, - уж и поиграть нельзя?

- Я разрешу тебе играть, когда работать будешь как следует. Иди в хлев.

Потом он увидел белого вола, ставившего опыт по физике в чане, из которого только что пил.

- И тебе тоже советую быть поприлежнее, - сказал хозяин. - Я уж найду средство заставить тебя работать! А пока и ты иди в хлев! Ну на что это похоже - возиться в воде? Проваливай отсюда!