Сказки доктора Левита: Беспокойные герои (Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт) - [9]

Глава восьмая Россия для русских

Но пора нам вернуться в Россию.

В 1881 году, после гибели относительно либерального, во всяком случае, незлого Александра II, на престол взошел его старший сын — Александр III. В сегодняшней России любят этого царя. За миролюбие — он не воевал и не любил военных парадов и т. д., за любовь ко всему русскому, за ксенофобию. Это был как бы Петр I наоборот. В многонациональной Российской империи издавна был один народ — непримиримый противник России — поляки. Россия пыталась воздействовать на них и пряником, и кнутом. И то, и другое не помогло. Поляки оставались лютыми врагами России и при каждом неудобном случае бунтовали (удобный они всегда упускали — «Самозабвенные польские восстания» — Солженицын). Остальные народы как-то уживались друг с другом до Александра III.

А при нем началась (и при его сыне Николае II продолжалась) политика великорусского шовинизма. Лозунг был: «Россия для русских». Возможно, эта политика помогла сплотить русский народ вокруг трона в борьбе с народовольцами, но более отдаленные результаты были плохие. Даже русские немцы, ранее привилегированный народ (или считавшийся таковым), при Александре III поеживались, что уж про остальных говорить. Постепенно поссорился российский престол со всеми. Но особо ненавистны были два народа: поляки (по традиции) и евреи. Кстати, эта манера приписывать революцию инородцам — дело старое. Народников объявляли польскими агентами. Но нас интересуют евреи. С 1882 года в течение тридцати пяти лет, то есть до рокового 1917 года, царизм находился в состоянии войны с еврейскими подданными. (Понятно, что это подхлестывало еврейскую эмиграцию до Первой мировой войны.) Началось с выселения евреев из сельской местности в 1882 году, даже в черте оседлости, под предлогом того, что в городах их легче защищать от погромов! И пошло-поехало… Правда, погромов как таковых после 1882 года при Александре III почти не было.

«Хорошо, когда евреев бьют, а нельзя — непорядок». Но шел «бескровный погром». И кем мог вырасти тогдашний еврейский ребенок, если только он был не из очень богатой семьи? Или революционером, или сионистом (активность, конечно, зависела от характера). Когда Иосифу Трумпельдору исполнилось семь лет, его не взяли в гимназию из-за процентной нормы. Ее как раз тогда и ввели впервые. Тем, кто поступил раньше (Вейцман), дали доучиться в гимназиях и реальных училищах, но в вузы уже не брали без медали. В семь лет дети уже многое понимают, и Иосиф Трумпельдор не мог не затаить обиды. Мать была в отчаянии. Думала даже о крещении, но этому помешал отец. Он берег еврейскую традицию. В раннем детстве Иосиф даже походил в хедер. Тут к месту сказать, что эту знаменитую «процентную норму» умные люди даже в окружении царя считали «фабрикой революционеров». Эта процентная норма отрезала огромному большинству еврейской молодежи все надежды на лучшую жизнь. Более того, процентная норма «радикализировала» еврейскую молодежь. Молодые евреи видели не только еврейское бесправие, они видели еще и то, что богатых это мало касается. Были частные учебные заведения с «правами». Туда поступить еврею было много легче, и аттестат их признавался официально, но и плата там была много выше (не менее чем в два раза), что не всегда могли осилить даже не очень бедные семьи. Евреи же побогаче заканчивали эти заведения. Потом ехали в заграничные университеты. Возвращались адвокатами, инженерами, врачами. И это был не только хороший заработок, это было еще и обретение прав. На таких людей (и на очень-очень богатых) не распространялась «черта оседлости». Всего право жить за пределами «черты» имели двести тысяч евреев из пяти миллионов. Так воспитывалась классовая ненависть. «Кто сеет ветер — тот пожнет бурю».

Иосифу было лет девять-десять, когда снова забегали, завозмущались евреи. Началась новая беда — выселение евреев из Москвы. В Москве проживало тогда чуть меньше двух миллионов человек, из них — тридцать тысяч евреев. Это показалось чересчур много московскому губернатору, брату царя, великому князю Сергею Александровичу. Он, кстати, был весьма плохим администратором, но, когда дело касалось евреев, проявлял оперативность. Начали проверять право на жительство в Москве всех евреев, и выяснилось, что у многих, даже родившихся в Москве, тут не все в порядке. Например, дети и внуки заслуженных ветеранов. Сами-то ветераны, часто герои Севастополя, права имели. Но к концу восьмидесятых годов большинство из них уже переселилось в мир иной, а их потомки так и живут себе в Москве! В «черту» их! И много других евреев попало в эту чистку. И не бедных. В числе высланных оказались владельцы предприятий, где работало по сорок-пятьдесят человек. Был случай, когда русский банк просил за своего служащего-еврея, проработавшего в том банке десятки лет. Не помогло. Вертелись евреи, как могли. Давали взятки, кому можно было. Девушки, работавшие, скажем, белошвейками, за большие деньги приобретали в соответствующих заведениях «желтый билет» — удостоверение проститутки. Этим разрешали остаться. Но все это мало помогало. Из тридцати тысяч евреев — двадцать тысяч выслали. Это вызвало среди евреев великое волнение и сильно подтолкнуло эмиграцию. Ехали вовсе не только высланные. Очень много евреев, поняв, что добра в России не будет, уехали тогда — в начале девяностых годов девятнадцатого века. Американские эмиграционные службы засекли это увеличение и заинтересовались, в чем дело? Ответы евреев о религиозных гонениях казались странными. Не средние же века на дворе! И отправили из Америки комиссию узнать, не обвиняют ли евреев в чем-либо другом. Комиссию в Россию пустили. Действовать не мешали и не скрывали, что травят евреев без какой-либо конкретной причины — просто за то, что евреи. Десятилетний ребенок (Иосиф Трумпельдор) не мог всего этого не знать — об этом евреи только и говорили. «Кто сеет ветер — тот пожнет бурю»… Инициатора московских гонений, великого князя Сергея Александровича, эта судьба не миновала. Лет через десять он был разорван эсеровской бомбой. Ее бросил русский террорист. Но это будет потом. А тогда, на рубеже восьмидесятых-девяностых в России царило затишье. Народников уже не было, других революционеров еще не было. Иосифу было уже четырнадцать лет, когда русский еврейский мир снова тряхануло. Произошло сразу два события: первое — реформа питейного дела и второе — началось «дело Дрейфуса». Теперь эти события кажутся несоизмеримыми, но для евреев России в 1894 году они были очень даже сравнимы. Поговорим сперва о первом. В 2001 году многие ругали Солженицына за его книгу «Двести лет вместе». В частности, за то, что он указал, что вытеснение евреев из питейной торговли в России в девяностых годах девятнадцатого века усилило еврейскую эмиграцию.