Сказки доктора Левита: Беспокойные герои (Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт) - [19]

А Трумпельдор? Он еще молод и неизвестен. То, что он вырос сионистом, понятно из вышерассказанного. Но он стал сионистом-толстовцем. Было и такое направление в сионизме, популярное среди «русских». Но помимо того, что человек — сионист и толстовец, надо еще что-то делать. Он выучился на зубного врача. Не на стоматолога, а на дантиста. Эта профессия теперь почти исчезла, но тогда встречалась часто. Она не требовала высшего образования — в училище принимали без гимназического аттестата. А права у дантистов были как у приличных людей. Так что евреи стремились обзавестись подобным дипломом. Иногда просто незаконно покупали его (для полиции). А сами занимались чем-нибудь другим. К Трумпельдору это не относится, но он, похоже, тоже не был в восторге от зубоврачевания.

Часть вторая Трумпельдор становится известным

Глава шестнадцатая Кишинев. Напряжение нарастает

Когда изучаешь историю российских евреев после смерти Александра II, то до 1903 года поражает не только антисемитизм власти и общества, но его динамика, его нарастание. Едва евреи как-то переживали одну беду, приходила другая. Едва приспосабливались к какому-то очередному антисемитскому закону — появлялся новый. Тем не менее до 1903 года большинство евреев, видимо, еще считали положение не очень страшным. Такое чудесное средство, как взятка, облегчало жизнь — не только евреям, конечно, но евреям в первую очередь. Немало их ухитрялось жить и работать вне «черты» благодаря взяткам — полиции, дворнику, швейцару. Было даже шуточное выражение: «швейцарский подданный» — еврей приезжает в гостиницу за пределами «черты», вместо документов дает швейцару взятку, и тот его опекает два-три дня (прячет от полиции и т. д.), пока еврей там живет. В общем, как-то выходили из положения. Прямой физической угрозы до 1903 года не возникало. После 1882 года погромы были редки и размах их мал. Шел «бескровный» законодательный погром, но приспосабливались. Может, в том и была одна из причин страшных событий 1903 года — чуяли «добрые люди»: без кровопролития не избавиться от жидов. А что избавиться от них надо — это становилось все яснее по мере назревания революционной ситуации. Где-то должно было рвануть. Рвануло в Кишиневе.

Кишиневский погром занимает в нашей истории не меньшее место, чем «дело Дрейфуса» (к тому времени благополучно завершившееся). Он в деталях менее известен широкой публике, хоть и был много страшнее. Я о нем скажу чуть подробнее. Ибо с него началась «горячая война» с евреями. Мне удалось в университетской библиотеке в Иерусалиме раскопать редкую книгу — «Воспоминания князя Урусова» (может, теперь ее переиздадут). Князь Урусов был либерал и не враг евреям. Кроме того, человек известный. Когда в результате страшного погрома поднялся шум во всем мире, его назначили в Кишинев губернатором, чтобы шум поубавился. Он вел следствие по свежим следам. Вот что он рассказал, чего я у других не нашел. В Кишиневе чувствовалась конкуренция между еврейскими и нееврейскими предпринимателями, и это накаляло обстановку в городе. Обычно ни к каким погромам такая конкуренция все-таки не приводила. Предприниматели-христиане не опускались так низко. Хотя марксистское объяснение антисемитизма — конкуренция. Но по порядку. В Молдавии, как известно, главный бизнес — фрукты. Но многие из тамошних помещиков давно отвыкли заниматься хозяйством. И в имениях если и появлялись, то как дачники. А иногда и вовсе не появлялись. Оставалось два выхода: 1) нанять управляющего; 2) сдать имение в аренду. Первый способ хуже для владельца, хоть иногда применялся и он. Еще с древних времен известно, что, когда нет на месте хозяина, все не ладится. А управляющий объясняет низкие доходы тем, что когда требуется солнце — обязательно идет дождь, и наоборот, а с погодой не поспоришь. Чаще все же прибегали к другому способу — сдавали имение в аренду предпринимателям, и у владельца ни о чем голова не болела. Арендой занимались и евреи. И вот, опыт научил помещиков, что лучше иметь дело с евреями. Конечно, каждый арендатор думает о своей выгоде, а не о долгосрочных перспективах, и «высасывает» имение. Других не бывает. Но если аренда — зло, то еврейская аренда оказывалась меньшим злом. Арендатор платил помещику заранее оговоренную сумму с десятины независимо ни от чего. И евреи платили меньшие деньги. Но тот, кто польстился на большую арендную плату, предлагаемую христианином, горько о том жалел. Еврей все-таки помнил, что ему лучше не перегибать палку. Что он всегда во всем будет виноват, что ему труднее получить помощь от полиции (или ее придется изрядно «подмазать»). Поэтому он, еврей, вел себя менее хищнически — например, организовывал в поле хорошее горячее питание для батраков. Это стоило денег, поэтому-то предприниматель-еврей и предлагал не столь высокую арендную плату. Зато у него было куда меньше бунтов, поджогов и т. д. Это касалось всех сторон деятельности еврея-арендатора, что помещики ценили. И евреи выигрывали конкуренцию. До поры, до времени. Понятно, что предприниматели-христиане были недовольны. Итак, существовала группа, даже влиятельная, которой евреи перешли дорогу. Но ведь была и группа, ведшая дела с евреями. Помещики, что сдавали поместья евреям в аренду, — они в большинстве в Кишиневе и жили. И конечно, имели вес в обществе. Но в грозный час их было не слышно и не видно. Старая, как мир, история. Еще Святой Бернар Клервоский говорил в XII веке, что уж если приходится обращаться к ростовщику, то лучше к еврею — меньше бед. Все это знали, но кто-нибудь еврея защищал? Случалось, но редко. В Кишиневе не защищали.