Сказки для горчичников - [21]

Теперь он мог без опаски подойти ко рву. Там он остановился на минуту и огляделся в поисках поющей Женщины-змеи. Каково же было его удивление, когда в лунном свете он увидел на берегу рва двух пажей!

Едва Ульрик отъехал от отряда, один из пажей сказал своим товарищам:

— Не знаю, что вы об этом думаете, но опасаюсь, как бы наш предводитель не попал в ловушку. По-моему, нужно проследить, что с ним произойдет, несмотря на его приказ.

— Если мы ослушаемся, — возразил старший паж, — это только все усложнит. Наверняка, отдавая такой приказ, он знал, что делает!

И тут пошел спор о том, что лучше в по добном случае: слушаться или не слушаться.

Наконец, порешили так: один из них последует за Ульриком, а другой будет следить за этим первым пажом и, в случае чего, предупредит остальных. Но когда, один за другим, они приблизились ко рву, пение Женщины-змеи лишило их обоих рассудка, и они, не владея собой, пошли на ее голос. Тут-то Ульрик и увидел, как они приблизились к камышам и, словно зачарованные, вошли в воду, как они покачнулись и упали, и мгновение спустя два маленьких ужа поплыли по мелководью. Потом из камышей появилась женщина удивительной красоты, она подплыла к ужам, извиваясь змеиным хвостом, ловко подхватила их пальцами, нырнула в воду и исчезла.

Ульрика прошиб озноб: он с ужасом подумал о том, что случилось бы со всем его отрядом и с ним самим, если бы лягушка его не предостерегла. Он решил не медлить, обогнул развалины, нашел брод и проник в разрушенную башню. Там он наткнулся на шесть человек, связанных друг с другом. Это были тюремщики. Впрочем, они не обратили на юношу никакого внимания: каждый из них был поглощен колдовской песней, звучащей над руинами. Они рвались из веревок с тем же отсутствующим видом, с каким бедные пажи входили в воду. Тогда Ульрик последовал в глубь башни и вскоре отыскал пленников. Альберик, Людовик и юный паж Эльясен, связанные, с такими же невидящими глазами, как у их стражей, слушали пение Женщины-змеи. И лишь когда Ульрик подошел к ним вплотную, они его увидели и стали о чем-то говорить, перебивая друг друга. Но уши Ульрика были заткнуты, он ничего не услышал и ничего не разобрал; тогда он попытался вытащить из одного уха глиняный комок, чтобы понять, о чем идет речь. Но едва он отковырнул кусочек глины, как услышал такое сладостное пение, голос был так нежен и манящ, что голова Ульрика закружилась, он почувствовал, что забывает все на свете и готов со всех ног бежать на этот зов. Он поспешно заткнул ухо глиной, вновь наступила тишина, и сознание вернулось к нему. Он заставил пленников замолчать и пообещал, что скоро вернется за ними. Выбравшись из развалин, он снова пошел к камышам, где видел Женщину-змею. Судьба двух пажей, все еще стояла у него перед глазами, ему казалось, будто он сам во власти колдовского голоса… Он спрятался в траве около воды и притаился. И когда из камышей появилась та, кого он поджидал, Ульрик выпрямился и сказал насмешливо:

— Добрый вечер, красавица! Как вода, теплая?

Женщина-змея замолчала и в удивлении уставилась на Ульрика. Тот осторожно вынул комок глины из одного уха — и вовремя; Женщина-змея как раз его спрашивала:

— Ты не боишься моей песни? Кто же ты такой?

— Видишь ли, — отвечал Ульрик, — мне совершенно не нравится, как ты поешь. У меня есть волшебная стена — она поет лучше.

— Поющая стена? Ты просто издеваешься надо мной!

— Она в двух шагах отсюда. Можешь послушать.

Женщина-змея была змеей только наполовину, она одновременно и рассердилась, и восхитилась юношей, который дерзил ей прямо в глаза. Он был первым, кто не подчинился ее воле. Одно это могло вызвать жгучее любопытство. А тут еще, оказывается, какая-то стена поет лучше нее! Не может быть!.. И она поспешила за Ульриком вдоль крепостных развалин в самый конец рва, куда уже не доходила вода.

— Дальше мне не добраться, — сказала Женщина-змея.

— Я могу понести тебя, — предложил Ульрик и взял ее на руки. Он поднялся на каменный выступ, который возвышался надо рвом напротив самой высокой стены, оставшейся в старом замке. Теперь он мог бы сбросить Женщину-змею к подножью башни, но вероломная певица была так красива, что у него не хватило смелости. Он опустил ее на землю и крикнул, оборотясь к стене:

— О-о-о!.. О-о-о!..

И эхо тотчас повторило его крик:

— О-о-о-о!.. О-о-о-о!..

— Слышишь? — спросил Ульрик. — Так моя стена отвечает, когда я ее зову. Спой ей что хочешь — и она ответит тебе тем же.

Женщина-змея набрала в грудь побольше воздуха, а Ульрик живехонько заткнул свободное ухо глиной, чтобы не слышать, как она завела одну из своих песен без слов:

— До-ми-соль-до-соль-ми-до…

И, действительно, стена ей ответила:

— До-о, ми-и, со-оль, до-о, со-оль, ми-м, до-о…

Услышав эхо, Женщина-змея была так заворожена этим чистым, прекрасным звуком, который неодолимо влек ее к себе, что поползла вперед, отталкиваясь от камней змеиным хвостом. Потом она затянула другую песню, стена ей ответила, и снова властное эхо притянуло певицу, и она проползла еще немного вперед, навстречу колдовскому голосу. Так, начиная петь все новые и новые песни, прислушиваясь к отзвуку и повинуясь ему, она оказалась на самом краю выступа и соскользнув с камней, упала в воду. Выступ оказался так высок, что она лишилась чувств.