Сказки для горчичников - [17]

Выйди здесь, войди там,

Минуй здесь, выйди там,

Войди здесь, минуй там,

Открой здесь, закрой там,

Закрой здесь, открой там,

Разбуди здесь, усыпи там,

Усыпи здесь, разбуди там,

Вперед, вперед, вперед…

Лицо Великана-без-сердца все больше бледнело и застывало, а глаза его становились пустыми и ничего не выражающими. В то же время лицо Ульрика стало постепенно оживать, веки вздрогнули, взгляд заблестел. И вот Ульрик вскочил на ноги, узнал Людовика, и братья бросились в объятья друг другу.

Но Людовик краем глаза продолжал следить за Великаном, лицо которого каменело, а руки наливались пудовой тяжестью. Великан поднялся и, точно повинуясь чьей-то воле, направился в глубь спальни. Там оказалась потайная дверь, за ней — решетка, а за решеткой сидел пес, огромный датский дог, размером с пони Людовика, с оскаленной пастью и клыками, способными без промедления разорвать жертву. Также машинально Великан-без-сердца распахнул клетку и цокнул языком. Пес взвился в воздух и бросился на братьев. Он опрокинул Ульрика, пытаясь схватить его за горло, юноша защищался, теряя последние силы, а Людовик позвал: «Серый!.. Серый!..» В тот же миг он превратился в матерого волчищу, и звери, как бешеные, вцепились друг в друга. Наконец, волк изловчился и сомкнул на горле дога железные челюсти. Пес рванулся и рухнул замертво.

Тогда Великан снял со стены лук и колчан со стрелами.

— Берегись! — закричал Людовик брату. — Скорей! Спрячься где-нибудь, я тебя разыщу!

И, чтобы дать возможность Ульрику спастись, он кинулся на противника, так что тому волей-неволей пришлось повернуться к волку лицом. Великан прицелился. Людовик выбросил клочок шерсти и позвал: «Горлинка!.. Горлинка!..» Волк обратился в голубку, а голубка взлетела в тот самый миг, когда с тетивы сорвалась стрела.

Людовик сделал несколько кругов по комнате, Великан стрелял, но промахивался. Тогда он достал свое зеркальце, пытаясь направить на Людовика лунный луч, усыпить его и завладеть его сердцем. Но Людовик увернулся от лунного зайчика, вылетел в окно и присоединился во дворе замка к другим голубям, которые возвратились домой в надежде, что их жестокий хозяин вновь обзавелся чужим сердцем. Но как только голуби завидели его, они взмыли в воздух и разлетелись кто куда. Людовик же тотчас повернул назад, влетел в комнату Великана и спрятался высоко под потолком, на люстре.

Немного погодя владелец замка, расправившись с теми голубями, что не успели скрыться, возвратился к себе и переоделся в военные доспехи. Он протрубил в рог, и двор замка наполнился вооруженными всадниками. Великан-без-сердца возглавил их, и они гуськом выехали из замка.

Людовик во весь дух поспешил следом, стараясь не попасться на глаза зорким лучникам. И он увидел, как эта ватага грабителей все разоряла на своем пути, разрушала города и сжигала деревни, не оставляя ни одной живой души. Незадолго до рассвета всадники остановились под стенами города, еще объятого сном. Город назывался Органдом, но это название ничего не говорило Людовику. Никто из часовых не успел крикнуть — разбойники связали их и заткнули им рты. Затем они вошли в город, проникли в замок, стражу которого постигла участь городских часовых, подняли с постели герцога и, связав, привели его к своему предводителю. Тот уже восседал на герцогском троне и медленно, чуть слышно произнес:

— Завтра утром в этой зале должны быть собраны все сокровища вашего города, золото из сундуков, барыши торговцев, женские украшения и драгоценные камни, вся серебряная посуда богачей — тому, кто ничего не принесет, я отрублю голову. Если же вы не подчинитесь, мы убьем всех в вашем городе — вплоть до младенцев.

Великан-без-сердца поднял пудовую руку и повелел отпустить герцога. Потом он прошел в герцогские покои, повалился в одежде на его кровать и заснул свинцовым сном.

А тем временем маленькая голубка, сидевшая на балконе герцогской залы, влетела в спальню и спряталась под кроватью. И когда дыхание Великана стало ровным и медленным, как у спящего человека, она, собравшись с силами, взмолилась:

— Горлинка, помоги мне, помоги мне!..

И вскоре она почувствовала, как внутри ее стало расти и затвердевать птичье яйцо. Спустя несколько минут оно уже лежало рядом с ней — первое яйцо молодой голубки. Тогда она выбросила перышко горлинки — и снова стала мальчиком.

Бесшумно ступая, Людовик приблизился к спящему — и разбил о его голову голубиное яйцо.

Великан-без-сердца медленно приподнялся с кровати, открыл глаза и прошептал:

— Свершилось!..

Из глаз его покатились слезы, лицо же стало быстро-быстро стареть, покрываться складками и морщинами и превращаться в лицо глубокого старика — ведь Великан-без-сердца жил, не старея, века и века! Потом он увидел около кровати мальчика, который разглядывал его при скудном ночном освещении.

— Это ты, Людовик? — дружелюбно спросил он. — Почему же ты меня не убиваешь? Ведь я теперь стал смертным!

— Мне кажется, в этом нет нужды, — ответил Людовик, — да и руки мои дрожат.

— Странно, — проговорил Великан, — я почему-то счастлив и испуган. Счастлив, что эта долгая жизнь подходит к концу, и в то же время боюсь конца.