К людям звавшимся звериными именами пришло что-то непонятное, тяжёлое и очень похожее на страх. Сначала умер старый Лис, потом умер маленький Крот, а потом время установило жёсткий и жестокий срок. Каждый седьмой день уносил одного из людей звавшихся звериными именами. Смерть приходила, приходила всегда в полночь и мудрый целитель Заяц просчитал приход смерти. Смерть всегда избирала вдохнувшего первым. Первый глоток воздуха в ночь седьмого дня означал конец. Мудрый целитель Заяц подробно описал свои расчёты и оставил их на столе в своём доме. Вечером очередного шестого дня он ушёл в лес и в тот седьмой день среди людей звавшихся звериными именами не умер никто. Люди долго искали и не смогли найти в лесу мудрого целителя…
***
Властелин маленького мира – лес без конца и края. Могучий лес стонал кронами вековых деревьев. Остатки радости уходили капельками маленьких жизней. В лесу умирали звери, птицы и люди. Лес устало заботливо хоронил крохи непрестанно уходившей жизни. Боль по нервам скручивавшихся в бессилии ветвей с каждым уходом окровавленного солнца. Небыти возникавшие по уголкам. И истягивающий душу великого леса непонятный задумчивый страх. Страх за что-то уходившее… невозвратное… до боли… родное…
***
Лес зяб в оттоках уходившей мысли. Лес зелёный беззащитной листвой. Лес израненный нескончаемой бесчисленностью смертей. Лес живой ещё наивной зеленью был изничтожен в одну ночь безжалостным покровом смертоносного инея. И солнце дня смотрело как опадали каплями свернувшейся крови покоричневевшие отмороженные заживо листья. Потом падал густой всё укрывающий снег. Снег мог бы согреть, но бескрайний могучий лес был мёртв и совсем поэтому уже не замечал холода…
***
Люди звавшиеся именами зверей умирали спокойно и достойно. Они вычислили свой срок и глубоко спрятали свою мудрость, чтобы мудрость людей и мудрость предков людей смогла пережить их. Себе же люди установили очерёдность встречи со смертью. Смерть на вдохе уводила в первую очередь сильных, потом мудрых, потом беззащитных. Дети не были сильными и обладали лишь маленькой детской мудростью, поэтому они уходили последними. Каждую седьмую исчисленную мудрым целителем полночь люди звавшиеся звериными именами приостанавливали своё дыхание и уходил один, освобождавший следующие семь дней и ночей бессмертия для оставшихся живых всех. Люди не отбирали сильнейших и не выделяли ступени мудрости. Просто с самого начала каждую седьмую ночь сильные не переставали дышать свободно и волею судьбы уходили один за другим. Остальные ждали спокойно, когда и для них наступит время свободного дыхания…
***
…Волк тихо безумел чередою смертей… Волк сходил с ума и менялся во взгляде подобно могучему умиравшему лесу… Волк был один не имевший права на свободное дыхание… Волк добывал добычу для всех…
…Так было решено, и глаза Волка распахивались настежь навстречу каждой новой смерти и вбирали в себя уголки новой и новой воли…
…Как ушёл глотком смеха Пересмешник… как, не разогнув натруженной спины, ушёл Медведь… как умирали спокойно в постелях мудрые старики… как старый Барс уходивший последним из мудрых, не забыл задуть свечи… как женщины, словно в собственной агонии, исходились над каждым умершим и успокоились только с приходом их собственного времени свободного дыхания… как в полуулыбке ушла прекрасная Лебедь… как погрустнела ушедшая Мышка… как на глазах Волка остались одни дети…
***
Беспечные беззаботные дети… был смеха и улыбок их полон ещё тёплый солнечный лес… они не замечали смерти… Волк, оставшийся жить только глазами своими, уносил по ночам смерти трупики их в лес… он хоронил их бережно и уходил за добычей… возвращался, хоронил и уходил… возвращался, хоронил и уходил…
А потом лес умер, а дети ещё нет… и Волк приносил всё более не бывшую добычу и грел детей разбирая опустевшие жилища когда-то живших людей со звериными именами…
…И когда умер лес, холод и страх сковал детский смех… дети не смеялись больше… с большими взрослыми глазами они грелись у печей и ждали возвращения из мёртвого леса Волка… Волк не мог перенести распашки повзрослевших детских глаз, в поисках всё меньшей добычи он забирался в дикие далёкие ущелья и выл в пустоту страшного чёрного неба, подобно своим далёким предкам… он грел детей возвращаясь тёплыми улыбками, изничтожавшими его глубоко изнутри… он шептал каждому колыбельную и в седьмую ночь после колыбельной уносил… хоронил… заботливо… в окоченелом умершем лесу… и выл, выл… выл… в далёких неслышных детям ущельях…
***
…осталось немного… Осталось совсем ничего… Унёс Волк в лес Зайку… закопал схоронил в холод промёрзшей земли… остался маленький Утёнок… один… маленький… а в лесу перевелась добыча… а Утёнок маленький не плакал и не стонал… в лесу не было больше ни живого ни мёртвого… он грелся у огня разведённого Волком в избушке и ждал… Волк приходил три вечера подряд без добычи совсем, а маленький Утёнок смотрел и глаза его понимали мир… а Волк бился глубоко в себе в страшных судорогах от этого понимания в глазах маленького ребёнка… «Я не прийду три дня» сказал Волк маленькому Утёнку «Я прийду в третий вечер и принесу сладкой клюквы, ты не умирай мой маленький без меня, ты подожди немножко, я вернусь… в третий… вечер…»… «Я не буду умирать… а когда ты прийдёшь… принеси мне цветы… три… штучки… помнишь которых было много… когда ещё не умер никто…» «Помню» сказал Волк «Я принесу»…
