Остальные братья, между тем, пораженные его продолжительным отсутствием, выглядели еще печальнее. Опечалилась также и сестра, которая от природы была девушка добрая, и видя дурное обращение отца с братьями, зачастую заступалась за них. Один только старик мельник оставался по-прежнему спокоен, искренно желая в глубине души, чтобы сын совсем не возвращался.
Время, между тем, шло обычной чередою. Дни проходили за днями, а о мальчугане, отправившемся на добычу шапки-невидимки, все еще не было никаких известий.
— Знаешь, что, братец, — сказал однажды второй сын мельника меньшому. — Пойду-ка я теперь сам на Зеленую гору, может быть мне тоже посчастливится… Я твердо убежден, что старший брат, схватив шапку-невидимку, забыл о нашем существовании и отправился с нею странствовать по белому свету. Но я ни в каком случае не последую его примеру, а если не возвращусь домой сейчас же, то это будет значить, что со мною приключилось какое-нибудь несчастье. Поэтому на всякий случай распрощаемся!
И расцеловавшись, братья расстались. Средний пошел по направлению к Зеленой горе, где с ним буквально случилось то же самое, что со старшим. Меньшой же остался тщетно ожидать его возвращения.
Проходит день, другой, третий, а о брате нет, как говорится, ни слуху, ни духу. Затосковал меньшой пуще прежнего, не с кем ему было, бедняге, словом перекинуться, не с кем отвести душу. Положение его с каждым днем становилось все печальнее и печальнее.
— Не в силах я терпеть более, — сказал он наконец сестре. — Отец меня ненавидит; прежде брань его падала на нас троих, а теперь мне одному отдуваться приходится… Пойду, попытаю счастья на Зеленой горе, авось что-нибудь найду. Прощай, дорогая сестрица, не поминай лихом!
Сестра ни за что не хотела отпустить его, умоляя остаться, но он твердо стоял на своем, и чтобы избавиться от лишних слез и укоров, в ту же ночь тихонько ушел из дому.
К утру он добрался благополучно до Зеленой горы, где, отыскав на траве следы карликов, по примеру обоих братьев, расположился на отдых. Отдыхать, однако, ому не пришлось, так как карлики, почти сейчас же, тоже пожаловали туда целою ватагой и принялись за свои обычные веселые игры. Один из них подошел совсем близко и, очевидно, с умыслом уронил шапку, но мальчуган не попался на удочку и, не двигаясь с места, сделал вид, как будто ничего не заметил. Тогда карлик окинул его испытующим взором, поднял шапку и молча удалился. Через несколько минут к ногам отдыхающего мальчика снова упала точно такая же шапка. Сильно хотелось ему завладеть ею, тем более, что это было так легко, стоило только протянуть руку и цель была бы достигнута. Но он вторично выдержал характер, оставаясь лежать неподвижно. Карлик взглянул на него с удивлением, и бормоча себе что-то под нос, тихо отошел в сторону, после чего почти сию же секунду мальчуган заметил, что на него летит чуть ли не целая дюжина точно таких же остроконечных шапок и что одна из них падает ему прямо на руки.
— Ну, уж теперь было бы стыдно и грешно не воспользоваться! — сказал тогда сам себе меньшой сын мельника, поспешно схватив шапку и моментально надевая ее на голову.
Карлик, между тем, поднял страшный крик, сзывая товарищей, но когда последние сбежались, то ничего не могли поделать, потому что шапка-невидимка совершенно скрыла от их взоров мальчика.
Сообразив, в чем дело, карлики подняли общий вопль, стали низко кланяться на все стороны и просить невидимого гостя возвратить им шапку, обещая отдать за нее все, что только он от них потребует.
— Хорошо, я согласен! — отозвался мальчик. — Первым делом вы должны сказать мне, где находятся мои братья?
— Далеко, в глубине Зеленой горы, — отвечал владелец шапки.
— Что же они там делают?
— Служат!
— Вот как! Ну, а теперь послужите-ка вы, проводив меня к ним сейчас же!
Карлики волей-неволей принуждены были повиноваться. Смущенные и опечаленные, повели они своего нового властелина к отверстию горы, где находился вход в подземелье Спустившись по широкой лестнице, они очутились в великолепной зале, из которой виднелись несколько дверей в остальные комнаты. Роскошь, блеск и изящество кругом были неподражаемые; но мальчик наш, не обращая ни на что внимания, только и думал о том, как бы поскорее увидеть братьев, и когда, наконец, их привели к нему, то едва мог сдержать слезы, заметив, что они, во-первых, страшно исхудали, а во-вторых, одеты в простое, грубое лакейское платье.
— Сию же минуту требую для братьев моих и для себя приличные костюмы! — скомандовал мальчик карликам.
Приказание его было исполнено немедленно. Во время переодеванья он бережно придерживал руками остроконечную шапочку, чтобы она не свалилась. Затем потребовал обед, состоящий из самых отборных блюд и дорогих напитков; во время обеда должна была играть музыка. После обеда был зажжен блестящий фейерверк и наши три брата-путешественники, усевшись в стеклянную карету, запряженную прекрасными лошадьми, отправились осматривать подземное царство Зеленой горы, со всеми его достопримечательностями: серебряными лилиями, золотыми подсолнечниками и медными розами.
