Сказка в новогоднюю ночь - [11]

Иван и Сивка задрали головы, рассматривая рыжие ручейки, текшие по веткам. Белки спешили на выручку, сжимая в зубах камешки, шишки и орехи. Кто-то, особо старательный, волок большой подберезовик. Зверьки разбежались по всем прибрежным деревьями, и знакомая Ивану белка снова пискнула:

— Теперь можно!

Мужчина рассмеялся, поднял горсть камешков и скомандовал:

— Огонь!

В реку градом посыпалось все, что принесли с собой нарушители речной тишины. Плюх! Бам! Шлеп! Ты-дыщ! Хлюп! Все эти звуки заполнили благостную тишину, сопровождаемые беличьим писком. Но сразил Ивана медведь, вдруг вышедший из леса.

— Посторонись-ка, добрый молодец, — проревел он, отодвигая мужчину, отчего тот едва на свалился в воду. — Без меня бузить хотели? Э-ге-гей! — залихватски воскликнул косолапый и замолотил по речной глади вырванным с корнем молодым деревцем. — Вылазь, жаба пучеглазая!

— Жги, Потапыч! — заголосили белки.

Сивка, поддавшись всеобщему буйству, прыгнул в реку и забил задними ногами, взметнув фонтан брызг, сдабривая все это шальным ржанием. И вдруг река вздулась, поднялась волна и понесла в сторону баламутов все, что они покидали в реку.

— Все назад! — заорал Иван, и его помощники понеслись в сторону леса.

Волна все-таки нагнала их, накрывая с головой. Иван успел накрыть голову руками, когда сверху посыпались шишки, орехи, мелкие камешки и подберезовик, приземлившийся на морду Сивке. Конь попытался свести глаза к переносице, но плюнул на это дело и мотнул головой, избавляясь от неожиданного подарка. На удивление, сухим умудрился остаться только медведь. Он выглянул из-за соседнего дерева, помахивая своим деревцем, словно белым флагом.

— Схлынуло? — осторожно спросил он.

— Да, — ответил Иван, утирая воду с лица.

Мужчина обернулся и увидел Водяного. На поверхности реки появился сверкающий на солнце трон, и Иван с изумлением понял, что он состоит из воды, постоянно движущейся, но сохраняющей форму кресла. На троне восседал зеленобородый мужик с бледным до синевы лицом. На голове его красовалась корона из ракушек, поблескивающих перламутровыми боками. Мелкие ракушки были вплетены и в бороду Водяного. Он грозно смотрел на Ивана, насупив брови, такие же зеленые, как борода и волосы, заплетенные в длинную косу.

Мужчина хотел уже перейти к делу, но подумал и решил подойти к делу иначе. Он вновь приблизился к берегу и отвесил земной поклон.

— Здрав будь, царь речной, — приветствовал он Водяного. — Прости, что нарушил твой покой, да реку взбаламутил, только дело у меня важное, и лишь ты мне в нем помочь можешь. Не гневайся, батюшка, дозволь слово молвить.

— Ух, как чешет, — зашептала белка на ухо медведю.

— Знатно чешет, — согласился Потапыч, а Сивка окинул лесное зверье горделивым взглядом.

Трон с Водяным перетек ближе и остановился недалеко от берега. Речной хозяин все еще хмурил брови.

— Ты почто безобразие учинил? — грозно вопросил он.

— Так нужда заставила, твое водяное величество, — повинно склонил голову Иван. — Жену мою Баба Яга украла и мост порушила, чтобы я до нее, злодейки, не добрался. Дорога одна к ней, сам знаешь, а мне на тут сторону перебраться надо.

— Так перебирайся, я тебе зачем понадобился? — спросил Водяной.

— Ты бы русалок своих придержал, — прищурился Иван. — Они, конечно, красавицы, но не могу я утонуть и жену на поругание злодеям отдать.

Водяной вольготно развалился на троне и хмыкнул.

— А с чего бы моим дочерям да тебя топить? Ты разве королевич какой? Али может, царевич? Они на мужичье не смотрят, им прынцев подавай.

Иван смутился. Ему до королевичей, да царевичей было, как до луны пешим ходом. И все же белке он доверял, а Водяному нет.

— Пусть сами скажут, — запищала мужчине в ухо рыжая помощница, уже вновь сидевшая на его плече. — Русалки врать не умеют, дурехи они.

— А давай мы их спросим, — приосанившись, предложил Иван.

Водяной хмыкнул и поманил пальцем, тут же из воды вынырнули зеленоволосые головки в венках из кувшинок. Они подплыли к отцу и взглянули на Ивана.

— Какой хорошенький, — умиленно вздохнула одна.

— Миленький какой, — всплеснула по воде руками другая.

— Батюшка, мне такого надобно, — встряла третья.

— Я за ним наблюдаю, как только подъехал, он мой! — заявила четвертая.

— Вот еще, я его тебе показала, — оскорбилась пятая.

— Цыц! — рявкнул Водяной. — Так не прынц же!

— Плевать! Ну и что! Этот красивше прынца! Хочу его! — понеслось со всех сторон.

— Так-то, — развел руками Иван. — А я жену люблю, мне ее выручить надо.

Водяной оглядел дочерей и страдальчески скривился:

— Ты уйдешь, а меня еще долго терзать будут эти сороки, — ответил речной хозяин. — Ты погляди, Иванушка, красавицы ведь. Может, какая пришлась по нраву?

Русалки приподнялись над поверхностью воды. Иван потер подборок, глядя на полуобнаженных водяных дев, изогнувшихся в самых соблазнительных позах.

— Красавицы, — не стал спорить мужчина, еще раз мазнув взглядом по аппетитным верхним округлостям одной из русалок. — Только я жену люблю, она для меня лучше всех.

Русалки пригорюнились, Водяной вздохнул и почесал в затылке, сдвинув корону на лоб. Затем махнул рукой:

— А ладно, будь по-твоему, добрый молодец. Только уговор. Отдашь мне то, чего сейчас у тебя нет, но очень хочется.