Сказка в дом стучится - [25]
Я опустила кекс на блюдце.
— Валера, ты это, чего? Давай это ты лучше будешь говорить со мной нормально, а не вечными загадками.
— Да куда уж прямее говорить? Может, и Танечка с вами в сговоре? Что вам всем от меня надо?
Он вскочил. Вернее хотел. Не успел — на мой окрик «Сядь!» моментально сел. У меня голос натренированный.
— Какой еще сговор? Ты совсем рехнулся, Валерий Витальевич? Я вас с сестрой первый день в глаза вижу. Мать-то ты вообще каким боком ко мне приплёл?
— Я? Ты сама сказала, что этот кекс из ее кондитерской у тебя самый любимый. Ну реально, Александра, хватит уже меня лечить. Я залеченный вами всеми вусмерть!
— Что?
Мое удивление было настолько искренним, что взгляд у Терёхина из злого мигом сделался заинтересованным.
— Ты не знала? — догадался он самостоятельно.
— Офигеть… Она кондитерскую открыла? А я-то думала, что мне этот кекс напоминает. Ее кексики, конечно! Питер маленький, но чтобы вот так… Она вообще там появляется?
— Она там живет.
— А я ни разу ее не встретила. Говорю ж тебе, это моя любимая кондитерская, чтобы забежать кофе выпить… Черт… Это кто-то там, — и я ткнула пальцем в высокий потолок, — видимо, не хотел, чтобы мы с ней встретились.
— А что бы это поменяло? — Валера сверлил во мне очередную дырку.
— Передала бы вам привет. Спросила бы про Никиту… И не надо так на меня смотреть.
— А как мне прикажешь на тебя смотреть? Хотела бы, позвонила бы и спросила.
— К тебе это тоже относится. Хотел бы, позвонил… — качнула я головой, но голубой взгляд с себя не сбросила.
— Значит, не хотел. Ты вообще-то не моей подружкой была, а Марьянкиной. Ешь давай уже свой любимый кекс, баба Яга. Нам долго ехать, — буркнул Валера обиженно и заново схватился за чашку с кофе.
Выпил его точно виски — залпом. И поморщился.
— Башка трещит, сдохнуть можно, — выдал, с грохотом возвращая пустую чашку на блюдце.
Так тебе и надо — не будешь меня подкалывать. То плачешься на жизнь, то бьешь наотмашь, точно я виновата в том, что у тебя все плохо, а у меня все хорошо.
— Хочешь массаж головы? — предложила я без всякой задней мысли. Нет, с задней. Мне с ним в машину садиться. — Проверено. Помогает.
— Не на мне же проверено, — по-прежнему неразборчиво бурчал Терёхин. — А если мне не поможет?
Ну что за взгляд? От кого он его только унаследовал!
— Не попробуешь, не узнаешь.
И я поднялась со стула, который успел за последнюю четверть часа побыть для меня электрическим.
Глава 16 «О чем болит голова?»
— Ты можешь не напрягать шею? — спросила я ровно, хотя руки у меня дрожали.
Боже, он же не первый посторонний мужик, которому я лечу голову методом китайских мудрецов, но почему же у меня загорелась собственная — хорошо еще, глаза у него не на затылке и вообще, надеюсь, сейчас закрыты. Я же очень стараюсь избавить его от головной боли — перевожу ее на себя, голова от всего происходящего пойдёт кругом у любого.
— Если б мог, мне массаж бы не понадобился. Разве нет?
Черт, он сильнее откинул голову. Явно для того, чтобы видеть мое лицо. Если пошатнусь, ткнусь в него носом.
— Я тебе сейчас один умный вещь скажу, только ты не обижайся, — мне, к счастью, хорошо удался акцент из «Мимино». Пусть считает, что мне все по барабану. — Ты тверже не размоченной глины.
— Спасибо за сравнение. С грязью смешала… Впрочем, как всегда! Другого от вас, баб, ждать не приходится.
— Глина не грязь, смею заметить, хотя я и предпочитаю использовать для ваяния пластилин, но до состояния пластилина тебе далеко. Может, тебе от нервишек что-нибудь попить?
— Я же пил. С тобой. Вот и результат… На лицо.
Это он про свое сейчас? Или все же про мое, которое, кажется, пошло пятнами.
— На шею, — скривила я губы в жалкой улыбке. — Слишком много народу ты на неё посадил.
— Давай уж и ты залезай, место еще есть. Специально для тебя берег — как чувствовал, что свалишься на мою голову…
Он улыбался, и я воспользовалась моментом безнаказанно дать ему по ушам: сжала их и вернула голову в вертикальное положение, а то он уже принял почти что горизонтальное на стуле.
— Я пытаюсь тебе помочь, а ты…
Ты пытаешься снова откинуть голову мне в ладони.
— Ну, прекрати! Сколько можно отшучиваться? Я сейчас говорю с тобой как никогда серьезно. Твою голову бы оторвать и выбросить, — и я зажала его шею в тиски натренированных на глине рук. — Но ведь нельзя. Ты глава семьи. Тебя придётся лечить другими всеми возможными средствами.
— Всеми подручными средствами, ты хотела сказать…
— Угу, можно ещё заклинаниями, — снова поползла я выше от ушей в непроходимые заросли медных волос. — У кошки болит, у собачки болит, у Валерчика не болит… Ну? Болит?
— Угу, — я услышала сдавленный смешок. — Только теперь в другом месте…
На этот раз я еле сдержалась, чтоб не дать ему подзатыльник. А он его ждал, потому что втянул голову в плечи. Но я схватилась за эти самые плечи и принялась расправлять на них приспущенную рубашку.
— Дурочка, это комплимент…
— А я не дурочка, понимаю…
— Ну раз ты такая умная, то может ну его к черту этот день рождения, а? Посидим тихо по-семейному, ты расскажешь Сеньке сказку и все довольные и счастливые пойдём спать. Что ты скажешь на такое мое предложение?
Она — Голливудская принцесса. Он — ее новый телохранитель. Он не планировал, что она предложит ему секс без обязательств при трудоустройстве. Бизнес официально смешался с удовольствием.Стелла После тяжелого публичного разрыва я зареклась не ходить на свидания. Этот договор меняется, когда мой новый телохранитель входит в парадную дверь. Хадсон совсем не похож на мужчин в этой индустрии. Он черствый, холодный и не хочет проводить со мной ни секунды дольше, чем нужно. Все меняется, когда я начинаю размораживать его ледяной покров и обнаруживаю настоящего мужчину, скрытого внутри.Хадсон Я не хочу иметь ничего общего с голливудской жизнью. То, что мое лицо красуется на обложках журналов, не похоже на приятное времяпрепровождение. Эта работа временная и была предоставлена в качестве одолжения моему брату, который заботится о своей больной жене. Моя проблема? Я узнаю настоящую Стеллу, а не ту женщину, которую показывают по телевизору. Я пытаюсь бороться со своим влечением и сохранять наши отношения профессиональными, пока она не делает предложение: секс, пока я здесь, а потом мы разойдемся в разные стороны. Как я могу отказаться?
Иногда случается так, что в одном теле уживаются сразу несколько личностей. У каждой своя судьба, свои радости и проблемы. Как же решить, какая из них настоящая? Кто здесь друг, а кто враг? Изоляция всё расставит по своим местам. Роман «История болезни» – это продолжение романа «Изоляция». Полюбившейся читателям Чиаре Манчини придётся вернуться в прошлое, отыскать точку, когда её мир раскололся, и постараться собрать его воедино, ведь на кону самое важное – семья. Есть события, на которые мы не можем повлиять, но всегда можно сделать правильный выбор и остаться человеком.
Марго знакомится с коллегой Маркусом Гиршем, между ними сразу возникает симпатия. Гирш привлекателен, но вреден, избалованный нрав его оставляет желать лучшего, да и Марго не ангел. Языковой барьер и абсолютное несочетание характеров в комплекте с особенностями менталитета русской и немца никак не дают их отношениям развиваться. Но неожиданное приключение в отдаленной российской глубинке, ожидающее парочку, изменит их в корне и научит понимать друг друга. Хотят они того или нет, но им придется сплотить усилия, чтобы выжить и вернуться назад.Содержит нецензурную брань.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Печальный опыт о замужестве оставил горькое послевкусие, но подруга решает познакомить Александру с мужчиной, который, по её мнению, успешен, богат и чертовски хорош! Кто бы знал, что олигарх увлечётся ею всерьёз. Приезжий артист из Индии послан ей не иначе как самой судьбой. Внезапная страсть к индусу делает её заложницей своих страхов и желаний. Андрей не собирается уступать дикарю. «Я отомщу», — клянётся им олигарх.
Сквозь сердце дремучего леса, средь вековых деревьев и кружевных папоротников, где не ступала нога человеческая, хмурый молчаливый воин везёт на вороном коне юную цесаревну. Он спас её, да не по своей воле; он должен отвезти её к жениху, да только брак не по любви. И если бы знала цесаревна, кто на самом деле её спаситель, и куда могут завести нехоженые лесные тропы, то не думала бы, что самое страшное для неё уже позади, ведь история только начинается…