— Не бродяга, — кивнул чиновник быстро просмотрев надпись на дощечке и коротко оглядев сверток. И приказал:
— Рассказывай…
Не силен был монах в вероучительных проповедях да диспутах, это вопрошающие наверняка вызнали. Ждали трепа и уклончивости обычных для множества его коллег, путешествующих по просторам Поднебесной. А услышали краткое и по-воински четкое изложение событий прошлого дня. Впрочем, одно скользкое место все же осталось. Чтоб спросили, ага.
— … Скрестили клинки? — пристав склонил голову к плечу, разглядывая монаха-воина, как диковинку. Правая бровь поднялась выше своей сестры.
— Господин Бянь посчитал полезным вызвать недостойного на дружеский поединок, почтеннейший.
— И после поражения явился сюда с подкреплением?
— Со свитой, господин, — пришлось уточнять с поклоном. — И смею надеяться, с мастером, способным судить о достоинствах поединщиков. Вмешиваться в состязание он запретил. То может подтвердить любой.
Пристав хмыкнул, рассматривая склонившего голову хэшаня. И закрыл вопрос, перейдя к насущному.
— Когда почувствовал, как ты говоришь, смущение души?
— Перед закатом, господин.
— Почему обратил на него внимание?
— Не в привычках у недостойного тосковать без причины. Слишком уж необычно.
Чиновник хмыкнул опять и повернулся к стоящему рядом старшему Бяню.
— Нам посчастливилось встретиться с достойным последователем Будды. Сей образчик монаха не только ловок телом и умом, но и внимателен к своей душе.
— Да, господин Чжао, — согласно поклонился дафу.
— Так поведай же нам, — обернулся к И-Жэню пристав, — свои размышления о нападении нежити. По возможности так же кратко и четко…
— Будет исполнено, господин… Смею думать, что проснулось или явилось чудовище на закате. И недалеко. Оттого и тоска кольнула. Смею подозревать, что сходное чувство испытали многие из бывших здесь… Если же подобное пережили и вдалеке, то, боюсь, беда значительнее…
Чжао нахмурился, заглянул в себя.
— Продолжай.
— Не ведаю, что или кто разбудило или привело мертвеца в мир живых. Однако, меч из черной бронзы говорит о глубокой древности…
Согласные кивки.
— Потом голодный мертвец пришел туда, где было много пищи… живых.
Бянь аж крякнул.
— Он топтался за воротами, думается, не в силах пройти через ограду и ворота, до того как его позвали.
— Позвали?!
— Его окликнули, приняв за отставшего.
Пристав кивнул.
— Об этом говорит множество описаний нежити.
И-Жэнь склонился перед мудростью государственного человека.
— Что еще ты заметил?
— … Любая рана, любое нарушение целостности плоти позволяло чудовищу пить жизнь. Ци.
Чжао кивнул.
— Соль его ослепила. И, кажется, немного ослабила…
Пристав переглянулся с Бянем.
— И… смею думать, что победу обеспечило сильное чувство… Кхм… — монах скосил взгляд в сторону. Дафу закашлялся. Кашлянул и Чжао. Иначе.
— Чтож… рассказ твой меня удовлетворил. Уважаемый Бянь, что вы скажете?
— У меня нет претензий к этому достойному человеку… Мне жаль, что я не могу взять его в свою охрану. С вашего позволения, я награжу его доблесть и ум…
Пристав кивнул и ухмыльнулся.
— Чем же отблагодарить тебя?
И-Жэнь поскреб щетину на подбородке…
— Жените сына на дочке Ли. Той, что соль кинула… — Старый Бянь неожиданно кивнул. — А мне оставшуюся половину бочонка, который я сюда нес…
Люди во дворе оглянулись на сдвоенный хохот…
