Сказка про каштан - [2]

Значит, как там? „Пользоваться твоим гостеприимством. Будь ты воином, я смыл бы оскорбление кровью, но ты — простой рыбак низкого происхождения, и я…“ Нет, не годится. Он же брат отца, какое там низкое происхождение? „Но я не могу поднять руку на родича“, вот как он бы написал. Это был бы настоящий укор совести. Дядя-то смог! Дядя-то поднял руку на родича, да еще на сына старшего брата, которого по всем законам надлежит почитать более своих родных детей, а приняв в семью, назвать старшим сыном и своим наследником! Наследником… Ничего мне от них не надо! И письмо надо бы закончить так: „Прощай же, мы более не встретимся, ибо лучше жить или умереть среди жестоких фэйри, чем быть униженным в собственном доме. Возвращаю тебе твою лодку, ибо не хочу от тебя ничего — и забираю лишь свое наследство: меч своего отца… Надеюсь, Господин Людей Христос будет к тебе милосерден, и волны пригонят твою лодку к причалу.“ А подписаться просто Айрик, сын Хенрика. Просто и благородно. Он должен быть благороден даже с неблагородными людьми. Даже перед смертью…

Это жестокое видение было настолько ярким, что Айрик потряс головой, прогоняя его прочь. Нечего обольщаться. Понятно же, что никто не раскается и не будет долго рыдать о его загубленной жизни. Скорее всего, дядя вздохнет с облегчением, поняв, что наконец избавился от нелюбимого нахлебника — и от законного владельца дома…Да и за что ему, собственно говоря, любить Айрика, все эти два года смотревшего на него волком, как на подлого захватчика?.. Тем более что и с братом у них были не самые лучшие отношения — иначе почему бы при жизни отца дядя всего пару раз на Айриковской памяти заходил к ним в дом, да и то по хозяйственным каким-то делам — занять денег, попросить лодку…

Лодку.

Айрик посмотрел на лодку долгим задумчивым взглядом и принялся подтаскивать ее на ровное место, чтобы перевернуть. Нет, конечно же, он не собирался возвращаться. Он приплыл на один из запретных Внешних Островов, островов, на которые нельзя ступать после заката (это вам скажет любая нянька, любой двухлетний младенец) — чтобы остаться здесь навсегда. Уйти к фэйри или умереть, потому что жизнь его среди людей стала уж совсем невыносима. Но при этом какой-то крохотный уголок сознания оставался комнатой с запертой дверцей, и человечек, живший в этой комнате, всегда оставлял за собой путь к отступлению. А почему бы и нет?.. Ну, не сейчас, а через недельку, просто чтобы их всех проучить… Вернуться обратно, как ни в чем ни бывало, небрежным жестом отодвинуть бросившуюся на шею тетку и сказать: „Я тут подумал обо всем… Я прощаю вас. Я все-таки вернулся…“

Или, если фэйри окажутся совсем уж невыносимо страшными…

Но нет, об этом думать нельзя. Из перевернутой лодки вытекла пара струек воды, едва не замочив Айрику сапоги. Айрик распрямился и повел плечами. Под этим вечерним ясным солнцем, золотившим его светлые волосы, он не боялся почти никого. Но вот когда оно зайдет… Впрочем, он знал, на что шел. Кроме того, при резких движениях он еще чувствовал слабые отголоски боли, оставшейся после жестокой порки. Его оскорбили. На него подняли руку — впервые в его жизни. Этого довольно, чтобы сын Хенрика, дружинника самого эарла, и думать не смел о возвращении.

Отец, отец — подумал Айрик с острой сердечной болью, не оставлявшей его все эти два года, — ты мертв, ты погиб со славою, а твой сын терпит несправедливость. Но он с честью пройдет эти испытания. Ради тебя, отец.

…И Айрик, оставив лодку на берегу, принялся карабкаться по изломам серой скалы. Мягкие сапоги сдирали с уступов клочья мягкого зеленого мха, а жесткий серый только сухо трещал под ногами. Остров был изумительно красив, и потрясающим было кружево белой камнеломки, качавшейся у мальчика перед самым лицом. Наверно, здесь поблизости есть пресная вода. Это хорошо, а то у Айрика с собой только маленькая фляжка.

Меч неудобно волочился рядом и мешал лезть, но недолго. А теперь — в лес, надо найти ручей, пока не стемнело. Какие здесь красивые травы, и вот эти сиреневые цветы — такие не растут на Внутренних Островах, интересно, как они называются?.. А солнечный свет уже стал красноватым (как расплавленное золото), и просветил насквозь свесившиеся на глаза волосы мальчика, когда он нагнулся рассмотреть цветы поближе…

Христос Господин Людей, пусть эти фэйри окажутся не очень злыми.»

— На Внешние Острова было нельзя плавать. Особенно после заката, потому что ночь — это же время фэйри. Это и няньки детишкам рассказывали не ступай на землю Маленьких Островов после заката, а то не вернешься…Мимо них ночью было страшно даже просто плавать — там в ветях и прямо из камней огоньки горели, а еще на берег выходили черные высокие фигуры и стояли молча…Говорили, если они позовут — то ты не сможешь не пристать к берегу, и тогда…А еще в скальных берегах открывались потайные двери, входы в гавань, и если людская лодка туда заплывала — скала смыкалась за ней, и снова стояла глухой стеной…В общем, неспокойное это было место — Внешние Острова, и лишний раз на них плавать не стоило…

— А зачем же принцы поплыли?