Сказка о Снежной Королеве - [29]

«И пусть, и здорово», — вредно подумала Анжелика, отставляя далеко вбок ногу в тяжелейшем черном ботинке на восемнадцатисантиметровой рифленой подошве. Официантка, украшая тарелками стол, удивленно и грустно посмотрела на Анжеликин ботинок — и отвела взгляд.

Золото листьев под ногами, тихие шорохи, состояние покоя, незаметно перетекшее вместе с Анжеликой в машину. Расслабилась, расползаясь по сиденью, никакие ремни не давили. В отличие от Саши, Рома не настаивал, чтобы она пристегивалась. Ничего не значащие разговоры, расплывчатые, пустые фразы… Но не прошло и пятнадцати минут, как Рома вновь заговорил о своей семье.

— Знаешь, несколько дней назад я совсем было собрался уйти из дома. Собрал вещи. Уже даже знал, куда пойду ночевать и где буду жить, пока не сниму квартиру. И не смог уйти. Жена встала в дверях, глаза испуганные. Огромные. «Я тебя никуда не пущу» и все тут. Я совсем собрался уходить. Не то чтобы мы поссорились или еще что-то. Просто понял, что не могу больше. Проводил тебя, приехал домой и понял, что больше не могу. А она встала в дверях и все тут: «Куда ты собрался? Куда ты уходишь?» Понимаешь, прожить восемь лет с одним человеком… Невозможно вот так сразу уйти.

— Ты все равно уйдешь от нее, — сказала Анжелика. — Не сейчас, конечно.

— Почему?

Иногда он напоминал Анжелике маньяка — вцеплялся в каждую ее незначительную фразу, глаза огнем загорались, выспрашивал все, настаивал, вытягивал из нее какие-то мнения и суждения…

— А ты думаешь, что с ней всю жизнь проживешь? — поинтересовалась Анжелика.

— Я не знаю. Я не могу сейчас решить это. Наверно, мне нужно время. Но почему ты так уверена, что я уйду от нее?

— А ты думаешь, что ваш брак будет продолжаться вечно? Мы уже говорили с тобой на эту тему, — Анжелика вновь примерила на себя интонации работника психологической службы. — Ты будешь подниматься, добиваться чего-то… И ты хочешь, чтобы вот это существо было рядом с тобой, когда ты будешь что-то значить в этой жизни? Я понимаю, что ты ее любишь, но…

— Я ее совершенно не люблю! — запальчиво воскликнул Рома.

Анжелика прокрутила перед внутренним взором запомнившиеся ей глянцевые картинки — фотографии Роминой жены. Эти печальные лошадиные глазки по бокам деформированно-треугольного лица, этот бесформенный, пятном, кровавый рот на серовато-зеленом лице… Гоблин какой-то. Неужели Рома не видит, что внешне его жена — просто урод из циркового шоу? И каким же прекрасным должно быть внутреннее содержание человека, чтобы терпеть такую его внешность, не замечать явной дисгармонии?

— Если ты ее не любишь, ты же должен видеть… — начала Анжелика, но тут же мысленно остановила готовый излиться поток откровений. — Как ты вообще можешь ставить ее на одну ступеньку со мной, например? Как ты можешь сравнивать ее со мной? Она же ничто! Анжелика вдруг представила, как Рома возвращается домой с ИХ свидания, где он только что целовал ее, Анжеликины, безупречные губы, ласкал ее тело, точно выверенное до миллиметра, сделанное часами и часами нудных физических упражнений, — и ложится в постель со своей Катей, угловатой, кривенькой, с невероятно широкими, расплющенными тазовыми костями… треугольник лица острием вниз, треугольник тела острием вверх. Так рисуют дети. Ее передернуло.

— Ну, ты не права, — вступился за жену Рома. — Вы с ней просто разные. Ты вся такая… совершенная. Ты моя мечта, понимаешь? А она — реальность. В моей жене тоже есть своя прелесть. Она вся такая домашняя… Она другим берет, не тем, чем ты.

— Ну да, конечно, — скептически согласилась Анжелика.

— То есть ты думаешь, я ее брошу, — раздумчиво повторил Рома.

— Я думаю, да, — сказала Анжелика. — Причем тогда, когда она меньше всего будет этого ждать. Просто ты поймешь… что больше не можешь. Не можешь видеть ее. Не исключено, что она будет беременна в этот момент или еще что-то, а у тебя в этот момент, вероятнее всего, никого не будет. Не будет любовниц. Так тебя меньше всего будут мучить угрызения совести.

— Я боюсь, что так и будет, — сказал Рома. — А потом я всю жизнь буду чувствовать себя негодяем.

— Ну почему сразу негодяем? Рома, это просто жизнь. Я не хочу тебя обидеть, но иногда ты рассуждаешь очень провинциально.

— Ну почему сразу провинциально? — покраснел Рома.

— А потому что посмотри вокруг! Люди по-другому живут. У меня куча знакомых, которые жили-жили себе с женами много лет, вместе начинали с нуля. А потом появились деньги, появилась возможность встречаться с более интересными женщинами… или просто время прошло. Если что-то уходит, или если появляется что-то новое — зачем сохранять то, чего нет? То, что мешает? То, что обуза? То, что тянет тебя назад, вниз? Рома, все гораздо проще, чем тебе кажется.

— Я знаю, — сказал Рома торопливо, — но я не хочу так жить. Я и сам уже почти такой… но я боюсь стать таким. Меня мама по-другому воспитывала.

— Ха! — воскликнула Анжелика. — Нас всех по-другому воспитывали. Мой бывший тоже на рыцарских романах воспитывался. Одна любовь, одна женщина — навсегда. Романтика. Ну и что? Я не знаю, сколько у него женщин было до первого брака… Не знаю толком, сколько раз он мне изменял… Что он сейчас имеет? Одну бывшую жену, одну тоже фактически бывшую с ребенком, который не от него, и одного своего ребенка на стороне, который никогда папочки не видел. И ничего. Я уверена, он считает, что все идет по плану.