Сказка о силе - [88]

— Неделание, как и все остальное — очень важная техника. Но она не была основным моментом, — сказал он. — ты попался на секретность. Ты — балаболка, и вдруг тебе доверили секрет!

Он засмеялся и сказал, что может себе вообразить те трудности, через которые я прошел, чтобы держать рот закрытым.

Он объяснил, что разрушение рутины, бег силы и неделание были проспектами к обучению новым способам восприятия мира, и что они давали воину намек на невероятные возможности действия. По идее дона Хуана знание отдельного и прагматического мира сновидения делалось возможным посредством использования этих техник.

Сновидение — это практическая помощь, разработанная магами. Они знали то, что делают и искали полезности нагваля, обучая свой тональ, так сказать, отходить на секунду в сторону, а затем хвататься вновь. Это утверждение не имеет для тебя смысла. Но этим ты и занимался все время. Обучал себя отпускаться не теряя при этом своих шариков. Сновидение, конечно, является венцом усилий магов. Полным использованием нагваля.

Он прошелся по всем упражнениям неделания, которые заставлял меня выполнять, по всем рутинным вещам моей повседневной жизни, которые он выделил для искоренения и по всем тем случаям, когда он вынуждал меня пользоваться бегом силы.

— Мы подходим к концу моего пересказа, — сказал он. — теперь нам нужно поговорить о Хенаро.

Дон Хуан сказал, что в тот день, когда я встретился с Хенаро, был очень важный знак. Я сказал ему, что не могу вспомнить ничего необычного. Он напомнил мне, что в тот день мы сидели на скамейке в парке. Он сказал, что ранее упомянул мне, что собирается встретиться с другом, которого я никогда раньше не видел, и потом, когда этот друг появился, я узнал его без всяких колебаний в гуще большой толпы. Это был тот знак, который заставил их понять, что Хенаро — мой бенефактор.

Когда он об этом сказал, я вспомнил, что мы сидели и разговаривали, а потом я повернулся и увидел небольшого поджарого человека, который излучал необыкновенную жизненность или грацию, или просто самобытность. Он только что повернул из-за угла в парк. В шутливом настроении я сказал дону Хуану, что его друг приближается к нам, и что, судя по тому, как он выглядит, он наверняка является магом.

— С того дня и далее Хенаро рекомендовал, что мне с тобой делать. Как твой гид в нагваль, он представил тебе безукоризненные демонстрации, и каждый раз, когда он выполнял действие как нагваль, ты оставался со знанием, которое противоречило твоему разуму и выходило за его границы. Он разобрал твою картину мира, хотя ты не осознаешь этого. Опять же, в этом случае ты вел себя так же, как в случае с растениями силы. Тебе нужно было больше, чем было необходимо. Несколько выпадов нагваля было бы достаточно, чтобы разрушить картину мира. Но даже до сего дня после всех выступлений нагваля твоя картина кажется неуязвимой. Как ни странно, но это твоя лучшая черта.

— В целом, затем, работа Хенаро должна была подвести тебя к нагвалю. Но здесь мы встречаемся со странным вопросом: что должно было быть подведено к нагвалю?

Он подтолкнул меня движением глаз ответить на этот вопрос.

— Мой разум? — спросил я. — Нет, разум здесь не имеет значения. Разум выключается в ту же секунду, как только оказывается за своими узкими границами.

— Тогда это был мой тональ, — сказал я. — Нет, тональ и нагваль являются двумя естественными частями нас самих, -сказал он сухо. — они не могут вести одна в другую.

— Мое восприятие? — спросил я. — Вот тут ты попал, — закричал он, как если бы я был ребенком, который дал правильный ответ. — теперь мы подходим к объяснению магов. Я уже предупреждал тебя, что оно ничего не объясняет и все же…

Он остановился и взглянул на меня сияющими глазами. — Это еще один из трюков магов, — сказал он.

— О чем ты говоришь? Какой еще трюк? — спросил я с оттенком тревоги.

— Объяснение магов, конечно, — ответил он. — ты увидишь это сам. Но давай продолжим. Маги говорят, что мы находимся внутри пузыря. Это тот пузырь, в который мы были помещены в момент своего рождения. Сначала пузырь открыт, но затем он начинает закрываться, пока не запаяет нас внутри себя. Этот пузырь является нашим восприятием. Мы живем внутри этого пузыря всю свою жизнь. А то, что мы видим на его круглых стенах, является нашим собственным отражением.

Он наклонил голову и взглянул на меня искоса. Он хихикнул.

— Ты с ума сошел, — сказал он. — тебе полагается задать здесь вопрос.

Я засмеялся. Как бы то ни было, его предупреждение об объяснении магов плюс осознание пугающих масштабов его понимания начали наконец оказывать на меня свое действие.

— Что за вопрос мне полагается задать? — спросил я. — Если то, что мы видим на стенах, является нашим отражением, тогда то, что отражается должно быть реальной вещью, — сказал он улыбаясь.

— Это хороший довод, — сказал я шутливым тоном. Мой разум мог легко следить за этим аргументом.

— Та вещь, которая отражается, является нашей картиной мира, — сказал он. — эта картина — сначала описание, которое давалось нам с момента нашего рождения, пока все наше внимание не оказывается захваченным им, и описание становится видом на мир.