Сказка о голубом бизоне - [14]

Ты, может, заметил в ногах Гиперона, в клубах цветочных лепестков маленьких симпатичных бизончиков. Они играют в чехарду и прячутся в шерсти Гиперонов, рыжие, коричневые и чёрные. Говорят, среди них встречается и редкий Голубой Бизон. Он так хорош, что его невозможно не полюбить. Он сам ни в кого не превращается и способен сохранить других зверей. Моя мечта – отыскать прекрасного Голубого Бизона, подружиться с ним и приручить его.

Художник с Маленьким Охотником шли теперь неширокой долиной между прозрачных холмов. Они увлеклись разговором и не заметили их мелкого дрожания, а спохватившись, поняли что именно сюда мчится крупный Гиперон.

– Бежим, – скомандовал Маленький Охотник, и они побежали.

Сюда, в глубь страны редко проникали крупные чужеземные звери. Но судя по тяжелой поступи догонявшего их Гиперона, он был как раз именно таким.

Холмы заходили ходуном и бежать по ним стало трудно. Они взобрались на высокий холм, с которого далеко было видно. Большой Гиперон бежал прямо на них из Антимира. Сокращая путь, он ринулся через кисельную трясину и начал вязнуть проваливаясь. Выдергивая ноги из кисельного болота, гиперон терял много сил. Он с ног до головы покрылся пеной. Но это опять-таки была вовсе не пена, а цветочные лепестки. Они покрыли его точно белой попоной.

Внезапно Гиперон превратился в трех огромных шерстистых носорогов. Они проваливались меньше и бежали быстрее. Затем из облака лепестков появилось шесть гибких и скользких ящеро-кашалотов. Они опять обволоклись цветочным облаком, из которого вырвалась стая ежеподобных шакалов и погналась за Художником и Маленьким Охотником.

– Скорей. Поскорее. Пожалуйста.

Они бежали, что было сил, но только силы их были на исходе. Им оставалось только убегать. Без пули никак не справиться со зверьем. А эти жадные звери если догонят, то разорвут их в клочки. От одного сумеешь увернуться и попадешь в лапы другого.

– Бежим.

Они бежали, как говорится, со всех ног. Оглянувшись, они увидели, что холм, на котором они только что стояли, разглядывая Гиперона, покрылся шевелящимся живым ковром. Это были суслики крапчатые и краснощекие, мохноногие тушканчики, пищухи и пасюки. Скакали в общем потоке и белки, обыкновенные и персидские, и спинки отдельных из них были с ярким рисунком, как у бурундуков. Но больше всего было серых крыс, хотя встречались и белые, рыжие и розовые. Бежал вместе с ними и золотисто-серебряный карп, переваливаясь на лапах-плавниках, и на носу его был молоточек, как у акулы-молот и длинноногий ушастый ёж. Местами шкура ежа была без иголок, бархатистая, как у крота. Словом, бежали все. Общей шевелящейся кучей разных грызунов.

Художник представил себе, как покрывает их этот живой ковёр, и по рукам, ногам, телу, голове, кусаясь, бегают юркие животные. Противно… брр… и, конечно, опасно. Но Маленький Охотник вдруг остановился.

– Такие уже нам не страшны, – объяснил он. – Мы можем отстегать их колючими ветками. Я так не люблю хищных и жадных грызунов. Но мне непременно хочется кормить и ласкать больших и добрых прирученных зверей. А там заграницей, в Антимире люди-капельки наоборот любят диких, свирепых и неприрученных, и больше всего на свете хотят хоть на время побыть в их разной звериной шкуре.

Мне вечно снится голубоватый ручной Бизон. По нашим легендам, он родственник света, ладит со всеми и добрый, как свет. А эти настырные, бесцеремонные, вечно лезут. Ну, кто их звал сюда в нашу страну в конце концов?

Бежавшие следом мыши и крысы на глазах превращались в многоножек и жуков и деловито карабкались на холм за ними. Торопились уховертки, клещи, хрущи, водяные пауки и скорпионы.

– Фу, нечисть, – Маленький Охотник только рукой махнул. Гиперон из Антимира сюда добегает редко, а если добрался, его нужно обязательно остановить, иначе они уничтожат всю нашу страну и погубят наших зверей.

– А где ваши звери? – спросил Художник, оглядываясь.

– А здесь. В этом месте живут чудики. Смотри.

Недалеко, через пару холмов, на голой вершине разлегся точно приспущенная надувная игрушка странный гиперон. Он лежал, шевеля лапами, изредка поднимал голову, ловя пролетающие искорки, и постепенно надувался. Затем он поскреб себе лапами грудь, вскочил и кувыркнулся через голову.

– Сейчас проявятся его причуды, – объявил Маленький Охотник, – отойдём подальше на всякий случай. Ведь заранее не знаешь, какие они? Чудачества проявляются с возрастом. Чудные долго живут, и превращаются снова в чудных. Только в иных. У них меняются чудачества.

Чудной гиперон был невелик, размером с кабаргу. Сзади он порос иглами, как дикобраз, а спереди шерсть у него была как у гиены – пятнами и полосами. Мордой он походил на енота, ленивца и на медведя – коалу, но отличался от него длинными ушами.

– С этим обхохочешься. Посмотри, ведь это медведь-лопух.

Уши странного зверя почти касались земли.

– Чудные долго живут, – повторил Маленький Охотник, – а если и превращаются, то тоже в чудиков. Посмотри.

И верно, полумедведь-полудикообраз превратился вдруг в полупони-полупингвина. Голова и крылышки его были пингвиньи, и в то же время он имел четверо ног. Причем задние непрерывно выделывали танцевальные «па». Он так и бежал – передними ступая нормально, а задние танцевали сами по себе. Танцуя, он наскочил на бежавших из Антимира мышей и леммингов, и началась общая кутерьма. Танцуя, он их давил, а антимирская мелочь огрызалась и превращалась в искры и цветы. Сам чудик тоже превратился в соню-хомяка, но не потерял чудачества, а лишь его изменил, он поскакал на одной ноге. И чудачество помогало ему. Он меньше теперь касался антимировских грызунов и ускакал на соседний холм.