Сказка о Чесоточномъ Шаманѣ - [2]

— Посмотрите-ка внизъ; чьи это олени ходить? Чьи это жилища виднѣются? — Мэй! — закричали они, — вотъ наше стадо, вотъ наши дома! И побѣжали внизъ. Пришелъ Чесоточный въ шатеръ Мээмгына: отецъ сидитъ передъ кучей гнили, не подымая головы. — Я пришелъ, — говоритъ Чесоточный, — призванный тобою! Хотя и трудно найти украденнаго, но попробовать можно, какъ будетъ. Но вѣдь мы съ тобой оба равно вдохновенные. Искалъ-ли ты своего сына? — Искалъ. — Гдѣ искалъ? — Вездѣ. — Что нашелъ? — Ничего. — Вверху надъ нами свѣтятся многочисленныя звѣзды, — смотрѣлъ-ли между ними? — Смотрѣлъ. — Что же? — Нѣту! — О! гдѣ-же найти твоего сына, если тамъ нѣтъ!..

— Въ глубинѣ моря живетъ множество крупныхъ тварей, тюленей и моржей и лахтаковъ, — смотрѣлъ-ли между ними? — Смотрѣлъ. — Что-же? — Нѣту! — О, гдѣ-же найдемъ твоего сына, если тамъ нѣтъ…

— Въ глубинѣ моря живетъ другое множество среднихъ тварей: бѣлыхъ, красныхъ, сѣрыхъ рыбъ, нагихъ и одѣтыхъ чешуей, — искалъ-ли между ними? — Искалъ. — Что-же? — Нѣту. — О гдѣ же найдемъ твоего сына, если тамъ нѣтъ. — Во глубинѣ моря живетъ третье множество мелкихъ тварей: морскихъ звѣздъ, ракушекъ, червей, водяныхъ клоповъ, — искалъ-ли между ними? — Искалъ. — Что-же? — Нѣту. — На поверхности земли бѣгаетъ всякая дичь: дикіе олени, лисицы, медвѣди, зайцы, волки. На поверхности земли ползаютъ всякія насѣкомыя, бѣлошапки[7], и мохнатки[8], и божьи коровки[9], и черные жуки[10]. Въ глубинѣ земли роются красные черви — искалъ-ли между ними? — Искалъ. — Что-же? — Нѣту. — На пространствѣ сѣптухи ростетъ множество травъ, смотрѣлъ-ли отъ былинки къ былинкѣ? — Смотрѣлъ. — Что-же? — Нѣтъ. — О, гдѣ же найти твоего сына, если тамъ нѣтъ. — Пересмотрѣлъ-ли всѣ побѣги и отростки тальника среди пустыни?.. Пересмотрѣлъ-ли всѣ стволы лиственницъ въ лѣсу?.. — Пересмотрѣлъ. — Что-же? — Нѣту! — Берега рѣкъ покрыты мелкими камешками — искалъ-ли между ними? — Искалъ. — Что же? — Нѣту. — Все видимое и осязаемое, все существующее на этой землѣ,— пересмотрѣлъ-ли ты? — Пересмотрѣлъ. — Что-же? — Нѣту! — Подъ этой землей есть другая вселенная, принадлежащая Кэля; у ней есть свое небо, свои звѣзды, свое солнце и мѣсяцъ, и свое море, — смотрѣлъ-ли ты между всѣмъ существующимъ на той землѣ, между звѣздами вверху, рыбами въ морѣ, травами надъ землей и червями въ почвѣ? — Смотрѣлъ. — Что-же? — Нѣту. — Подъ этой вселенной есть третья вселенная, населенная людьми; тамъ тоже свое небо и свои звѣзды, свое море и свое солнце и мѣсяцъ. Искалъ-ли между всѣмъ существующимъ на той землѣ? — Искалъ. — Что-же? — Нѣту. — Надъ нами вверху надъ изнанкой неба, есть опять вселенная, принадлежащая надземнымъ духамъ, новыя звѣзды, новая твердь новое море. — искалъ-ли между ними? — Искалъ. — Что-же? — Нѣту. — Надъ той вселенной есть третья вселенная, принадлежащая людямъ, тоже съ моремъ и звѣздами, и солнцемъ, наполненная дичью въ лѣсахъ и рыбой въ водѣ, — искалъ-ли тамъ? — Искалъ. — Гдѣ больше жизни: на надземной или на подземной вселенной? — Какъ разъ одинаково. — Гдѣ больше рыбъ въ морѣ, дичи на сѣптухѣ, птицъ въ воздухѣ — въ нашейной или подземной вселенной? — Какъ разъ поровну. — Обыскалъ-ли ты вселенную на восходѣ солнца? — Обыскалъ. — Обыскалъ-ли ты вселенную на закатѣ солнца… А на потуханіи зари?.. А лежащую на полдень… А лежащую на полночь?.. — Всё обыскалъ. Нигдѣ нѣтъ.

— А выше всего есть надъ нами вселенная небольшая и лежащая особнякомъ, принадлежащая Птичьей женщинѣ[11], тамъ посмотрѣлъ-ли? — Нѣтъ, не смотрѣлъ, той вселенной я не знаю. — Вотъ, должно быть, Птичья жена украла твоего сына. Пойду-ка его искать.

Загремѣлъ, зашумѣлъ бубномъ, ушелъ вмѣстѣ съ нимъ внутрь земли. Потомъ далеко за шатромъ послышался шумъ. Вышелъ изъ земли и взвился съ бубномъ прямо вверхъ, до вселенной Птичьей жены. По дорогѣ три вселенныя: на одну восходитъ, на другую возвращается, на одну восходитъ, на другую возвращается; спутываетъ слѣды. Миновалъ три вселенныхъ по дорогѣ, скоро достигъ до ея вселенной, посмотрѣлъ вокругъ (себя), увидѣлъ желѣзный шатеръ, въ шатрѣ круглая дыра, виднѣется желѣзный пологъ, въ пологѣ тоже круглая дыра, сквозь дыру виднѣется душа[12] мальчика, у задней стѣны перевязана желѣзными ремнями по всѣмъ суставамъ. Птичья жена похитила его себѣ на пищу, посадила у задней стѣны. Каждое утро спрашиваетъ его: — Чѣмъ ты питался на своей землѣ? — Я питался олениной, морскимъ мясомъ, тюленьимъ жиромъ, моржовымъ саломъ, боками дикаго оленя! — Тотчасъ же улетитъ за три вселенныхъ, принесетъ мясо разнаго рода и кормить его, откармливаетъ его себѣ на пищу. По всѣмъ стѣнамъ желѣзнаго шатра развѣшаны огромныя части мяса. Птичьей жены нѣтъ дома; она полетѣла добывать мальчику на ѣду китовой кожи. Но у дверей желѣзнаго шатра привязаны двое Рэккэ[13]. Ихъ уши поворачиваются во всѣ стороны, ловя малѣйшій шумъ. Чесоточный обернулся комаромъ, только что хочетъ влетѣть въ шатеръ, на него щелкаютъ зубами, — уловили шумъ крыльевъ. Обернулся оводомъ, только что хочетъ влетѣть въ шатеръ, щелкаютъ зубами, — уловили шумъ крыльевъ. Обернулся бѣлошапкой; только что хочетъ влетѣть въ шатеръ, щелкаютъ зубами, — уловили шумъ ея крыльевъ. Обернулся бабочкой; только что хочетъ влетѣть, щелкаютъ зубами, — уловили шумъ ея крыльевъ. — Пукъ! — говоритъ — замедленіе! Скоро придетъ Птичья жена! — Обернулся онъ мясной мухой; полетѣлъ въ шатеръ, — вниманія не обращаютъ; ибо имъ шорохъ мясной мухи знакомъ издавна. Впорхнулъ въ шатеръ. Рядомъ съ другими мухами наскоро поѣлъ отъ того и отъ другаго мяса и влетѣлъ въ пологъ, развязалъ желѣзныя связи ybipita, обернулъ и его мясной мухой. Вылетѣли вонъ, полетѣли въ свою вселенную. Отъ вселенной птичьей жены до этого міра три вселенныхъ. Движутся не прямо; со второй вселенной возвращаются на первую, съ третьей на вторую, ведутъ кругами слѣды, какъ лисица. Когда стали на третьей вселенной, догнала ихъ Птичья жена. — Ко-ко-ко! Зачѣмъ моего парня укралъ? — У укравшаго краденое (взятое) возвращаю назадъ, — говоритъ Чесоточный Шаманъ. — Отдай назадъ, не то убью обоихъ! — Еще никто не грозился до Чесоточнаго дотронуться даже пальцемъ; только ты въ первый разъ. А впрочемъ попробуй! — Махнула крыльями птичья жена. Затрепыхался Чесоточный от взмаха крыльевъ, какъ сухой листъ отъ вихря. — Ого, — говоритъ, — вправду, видно, хочетъ меня убить. Ну, ну, — говоритъ, — подожди немного, — я теперь попробую. — Вобралъ руку въ рукавъ, изъ рукава мизинцемъ къ небу повелъ, сошелъ съ неба огонь и попалилъ крылья Птичьей жены. — Ого, — говоритъ (Птичья жена), — вправду хочетъ меня убить! Ну-ка я теперь! — Взмахнула крыльями, да въ крыльяхъ нѣтъ вѣтра, ибо опалены перья. Не шевелится Чесоточный. — Ну, будетъ съ тебя! Становись на мѣсто; пусть я тебя убью. Замедленіе ты! Мнѣ нужно спѣшить! — Въ свою очередь стала недвижна Птичья жена