Сказка о бумажном человеке - [6]
Даже ветер на улице, казалось, затих, прислушиваясь к словам Глэдис. Голос феи замер, и последняя фраза повисла в тишине. Даже огонь в камине стал потрескивать тише, внимая ей.
Бумажный человек глухо простонал. Из глубины комнаты, слабо освещенной огнем в камине, он поймал торжествующий взгляд часовщика. «Стать настоящим!» – впилось в его мозг. Но он настолько обессилел, что уже не мог ни думать, ни отвечать своей покровительнице. Сознание как будто ушло в небытие.
2
Белый замок баронессы Андромахи стоял неподалеку от города Твигга. Городок этот не был бы ничем примечателен, если бы не Белый замок. Он казался сделанным из слоновой кости, тонкие башенки были будто выточенными. Стены замка украшали барельефы диковинных зверей и птиц.
По преданию, со всех сторон света к замку были присланы животные, чтобы охранять его, но чтобы они не смущали покой обитателей, добрые феи поселили их на стенах в виде барельефов. Так, с северной стороны стена изукрашена изображениями оленей с ветвистыми рогами, крепкими и блестящими, как алмаз, и такими же копытами; с юга замок охраняют белоснежные львы с кудрявой гривой; восточную стену стерегут мудрые черепахи и змеи, древние как мир; с запада великолепные орлы защищают замок своими крыльями.
В минуту опасности нужно лишь произнести волшебное слово, чтобы пробудить чудесных стражей.
Теперь вы знаете, как выглядит Белый замок Твигга, и в путеводителе по Северному побережью вам расскажут то же самое. Да вряд ли вы выберетесь в такую даль!
Вот уже год Энни прислуживала баронессе Андромахе и поначалу горя не знала. Баронесса расхваливала ее яблочные пироги, подруги в ней души не чаяли, дела в гостинице дедушки тоже радовали. Стоит только добавить, что за год Энни стала еще красивее. В общем, житье у баронессы явно шло ей на пользу.
Но не нужно забывать, что и у баронессы бывает плохое настроение. Началось все одним ясным и душным майским вечером.
Баронесса восседала в своем высоком кресле и пыталась скрыть, что причиной ее дурного расположения была головная боль. Она очень боялась, что, если она заговорит о болезнях, ее сочтут старой. И тщетно двое докторов стояли рядом, уговаривая ее измерить давление, – Андромаха упорно твердила с вымученной улыбкой: «У меня все прекрасно. Я не нуждаюсь в вашей помощи, господа». Уже сослана в дальний будуар любимая болонка, уже отправлена на кухню фрейлина Вильгельмина, в наказание за неуместные кружевные манжеты. Ничего не помогало баронессе Андромахе. Вот в зал вошла Эвелина со своей арфой. Но что может быть мучительнее для человека с головной болью, чем музыкальные упражнения?!
– Эвелина, дитя мое, – прямо-таки взвизгнула баронесса, – эта пьеса звучит очень печально. Она усугубляет мою депрессию. Будьте добры, поищите в своем репертуаре что-нибудь контрастное.
Эвелина послушно стала перебирать ноты, а когда нашла «контрастное» и начала играть, баронесса и вовсе разрыдалась:
– Вы, верно, совсем не любите свою благодетельницу! Как вы можете, видя мое плачевное состояние, играть польку?! Вы же знаете мое тонкое душевное устройство! Эвелина, – добавила она, чуть успокоившись, – ступайте мыть окна. И пришлите ко мне Энни.
И Эвелина, скрепя сердце и сдерживая слезы, ушла за счастливой любимицей баронессы.
Целых пять минут, покуда не пришла Энни, баронесса сидела, прямая как палка, и нервно постукивала тонкими пальцами по подлокотнику своего кресла. Энни вошла и с милой улыбкой поклонилась.
– Дитя мое, – с хмурой улыбкой заговорила Андромаха, – утешьте меня. Испеките яблочный пирог.
– Слушаюсь, сударыня, – отвечала Энни. И побежала на кухню.
Зря она так торопилась – тут-то и началось самое интересное!
Едва Энни ушла из парадного зала, а баронесса вновь принялась постукивать пальцами и действовать окружающим на нервы, как вбежала одна из ее фрейлин и воскликнула, едва переводя дух:
– Там внизу какой-то господин желает видеть вас, сударыня! Он прибыл в белоснежной карете с фонариками!
– О чем ты? – сварливо осведомилась баронесса.
– Он говорит, что прибыл по поручению заморского посланника. Честное слово!
Баронесса резко поднялась с кресла и подошла к окну. Во дворе она увидела легкую карету, увешанную разноцветными шариками, излучавшими мягкий свет в вечерних сумерках. (С высоты она не поняла, что это такое. Но вам я скажу, что то были китайские бумажные фонарики.)
Баронесса тут же встрепенулась и велела привести себя в порядок. Пока ее спешно припудривали, затягивали и надушивали, она призывала все свое самообладание, чтобы, презрев головную боль, натянуть на лицо улыбку. В конце концов приготовления были закончены (надо отдать должное фрейлинам и баронессе – они управились быстро), и гостя пригласили войти.
Можете себе представить удивление Энни, когда та поднялась к парадному залу, держа в руках поднос с пирогом, и увидела у входа толпу юных фрейлин, подглядывающих в замочную скважину (пустили, само собой, не всех). Энни тихонько приоткрыла дверь и проскользнула внутрь, стараясь, чтобы ее не заметили, и встала позади толпившихся у стены счастливиц, которым позволили войти в зал и увидеть прием.
