Сказка драконицы - [7]

Я успела как раз вовремя.

Афра выскочила из пещеры, закрывая ладонью рот. Бросилась к забитой песком каменной складке у выхода — и метнула туда все только что проглоченное. Я молча выругала себя за скудоумие. Надо было для начала дать ей еды, что называется, на один укус. Бедняжка привыкла питаться всякой дрянью с помойки, а я ей принесла добрых фруктов и сыру.

Она стояла ко мне спиной, судорожно опорожняя желудок. Я отчетливо видела кости, выпиравшие под кожей в тех местах, где ее не покрывала одежда. И как только она своего ребенка умудрялась кормить? Небось, все ему отдавала, почти ничего не оставляя себе.

Тут меня пронзило болью — очень не по-драконьи, надо сказать. Дедушка Алмазопламень говорит, что проявление чувств есть слабость. Ну, значит, я слишком долго жила среди людей. Или слишком крепко запомнила, как мать, родившая меня, все отдавала ради меня.

Наконец Афра выпрямилась, утирая рот тыльной стороной ладони. Потом опустилась на колени и засыпала загрязненное место песком, а я спросила себя, ограждает ли ее магия от волков — если, конечно, они водились в здешних местах. Леопарды, по крайней мере, здесь обитали. Может, она только ночью от них ограждалась? Или ее странная сила удерживала крупных хищников на расстоянии — как и людей?

Пошатываясь от слабости, Афра двинулась обратно к пещере. Увидела мой новый подарок — и замерла. Потом стала озираться. Конечно, она догадалась, что я была очень близко, иначе я не успела бы его положить. Может, странный даритель до сих пор таился поблизости, наблюдая за ней? Она зорко оглядывала землю под ногами и скалы вокруг, но я хорошо позаботилась о том, чтобы не оставить следов.

Я, со своей стороны, воспользовалась шансом получше ее рассмотреть. У нее была бронзовая кожа, присущая северным картакам, живые черные глаза и жесткие черные волосы, которые она связывала на затылке обрывком материи. Она была молодой и очень стройной, с крепкими мышцами, выделявшимися под кожей. И ее продолжало трясти — я не могла понять, то ли от длительной голодовки, то ли от недавнего приступа рвоты.

Совсем неожиданно Афра нагнулась и подобрала второй узелок с едой. И поспешила с ним в пещеру.

Я с облегчением перевела дух. В свертке лежали два пирожка с курятиной и миндалем, похищенные, как и все прочее, у императорских поваров. Это была достаточно легкая пища — если Афра не торопясь ее съест, ничего случиться с ней не должно.

Ей были совершенно необходимы свежие овощи, фрукты и мясо. Надо будет сообразить, как незаметно принести ей еще. И учесть, что ей не пошел впрок сыр. Помнится, повитуха, опекавшая Дайне, очень строго внушала ей насчет важности сыра и молока для кормящей. Она говорила, что это была самая важная пища, и особенно настаивала на полезности козьего молока.

Интересно, получится ли у меня похитить козу?..

Возвращаясь к шатру, я натолкнулась на Дайне.

— Котеночек, где же ты была? — воскликнула она, бросаясь навстречу. — Я тебя обыскалась! Мы же собирались в деревню, забыла?

Я с самым невинным видом села на задние лапки, округлила глаза и недоуменно чирикнула.

— Ты мне дурочку не валяй, — строго выговорила Дайне. — Наверняка напроказничала! Маму не проведешь, помнишь?

Она была права, и настроение у меня сразу упало. Я вздохнула, серьезно посмотрела на нее и покаянно сложила передние лапки.

— Значит, расскажешь мне, когда сможешь, — велела моя приемная мать. — Надеюсь, ты с местными не поссорилась?

Афра в деревне не жила. Местные мальчишки прогнали ее прочь, швыряясь камнями. Она не принадлежала к деревенской общине и не была здесь желанной. Так что я с чистой совестью помотала головой. Что касается козы — отпереться будет сложней, но козу я пока еще не украла, так что, по сути, я не врала.

Нагнувшись, Дайне взяла меня на руки.

— Могу я что-нибудь для тебя сделать? — спросила она, неся меня к шатру.

Я вновь покачала головой. Это было мое открытие, только мое.

Мы позавтракали вместе с Нумэром, а потом к моим родителям пришли деревенские. Когда мы все втроем вышли наружу, посетители попятились при виде меня и принялись осенять себя знаком.

Дайне выпрямилась.

— Это Небопеснь, наша драконица, — напряженным голосом сказала она. — Когда наш дом подвергся нападению, маги, открывшие проход в царства богов, забрали оттуда ее мать, как раз собиравшуюся рожать… — Упоминать о том, что за нападением стоял прежний император, по мнению Дайне, не стоило. — Я помогла Огнекрылой благополучно родить дочь, но сама Огнекрылая погибла, встав на нашу защиту. Она препоручила свое дитя нашим заботам. Мы зовем девочку Котенком, ибо на свете нет существа ласковей и дружелюбней. Она спасла от смерти множество людей и животных!

— А рожа-то, рожа… чистый крокодил! — проворчала какая-то морщинистая старуха.

Дайне так и вскинулась. Нумэр успокаивающе положил руку ей на плечо.

— Котенок — драконица, — сказал он невежливой бабке. — А драконы превосходят разумностью даже людей. Она понимает каждое слово, которое ты произносишь.

— Тогда почему она не отвечает? — спросил один из мужчин.

— Она еще слишком юна, — ответил Нумэр. — Вы успеете несколько веков провести в могилах, когда она достаточно повзрослеет, чтобы заговорить.