Скажи ветру прощай - [5]

Мадемуазель Фурнье встретила меня величественным кивком головы. Это была старая дева лет сорока с угловатым лицом. Она была одета в черное платье колдуньи, дергавшееся на ее костлявых плечах, словно какая‑то суетливая птица.

— Весь гардероб погиб, мистер Самсон! И не только платья от вас, но и уникальные, бесценные модели, последний крик парижской моды. Мы тут буквально потеряли голову!

Я сделал все возможное, чтобы успокоить ее. Одна из опасностей, когда имеешь дело с биотканями, заключается в том, что они очень легко поддаются панике. Семейная сцена, гневный возглас, даже резкий стук захлопнувшейся двери могут спровоцировать пароксизм самоуничтожения. Даже мой костюм заметно увял под мрачным взглядом мадемуазель Фурнье. Поднимаясь по ступенькам, я бегло приласкал взволнованный бархат занавесей. Они тут же вернулись на свое место, успокоенные.

— Может быть, их используют слишком редко? — предположил я. — Этим тканям нужен постоянный контакт с человеком.

Мадемуазель Фурнье бросила на меня странно насмешливый взгляд. В этот момент мы вошли в комнату на верхнем этаже. Сквозь затянутые шторами окна можно было разглядеть просторную террасу бледно — зеленого цвета, за которой, внизу, виднелась ярко окрашенная гладь песчаного озера.

Мадемуазель Фурнье указала мне на распахнутые дверцы гардероба, расположенного вдоль стен просторного помещения.

— Контакт с человеком? Вот именно, мистер Самсон.

Повсюду вокруг меня царил хаос. Платья лежали на камине, почти все они были инертными, поблекшими, лишенными своей обычной живой окраски. Некоторые из них покрылись безобразным ворсом и казались совершенно мертвыми. Своим общим видом со скрученные в трубочку краями они напоминали высохшие шкурки бананов. Два вечерних платья, брошенные на секретер, совершенно одичали и переплелись нитями. В платяных шкафах ряды плечиков с одеждой нервно дергались взад и вперед, и их краски пульсировали, словно обезумевшие солнца.

После нескольких минут наблюдения за одеждой я почувствовал, что она с трудом, но все же начинает успокаиваться после эмоционального кризиса сегодняшнего утра.

Кто‑то сильно напугал их, — обратился я к мадемуазель Фурнье. — Неужели мисс Чэннинг не понимает, что с биоодеждой нельзя вести себя, подобно капризной идиотке?

Француженка резко схватила меня за руку.

— Мистер Самсон! У каждого из нас есть свои проблемы… Но постарайтесь сделать все, что в ваших силах. Ваш гонорар будет выплачен немедленно.

После того, ка к она ушла, я занялся платьями, висевшими неровными рядами. Мне пришлось снять с плечиков наиболее пострадавшие. Что касается остальных, то я сначала постарался осторожно отделить их друг от друга, потом принялся ласково поглаживать ткань, пока платья не расслабились и не успокоились.

Я уже перешел к шкафам в соседней комнате, когда мне удалось совершить небольшое, но любопытное открытие. Множество платьев было нагромождено в стенном шкафу за двумя раздвигающимися створками. Это были выцветшие модели прошлых лет, оставленные здесь умирать на плечиках. Некоторые из них еще подавали признаки жизни. Они висели инертно, слабо реагируя на свет.

Больше всего меня поразило, что все они приняли очень странные формы. Кроме того, их краски кровоточили, словно ткань была изранена. Это отражение нанесенной в недавнем прошлом травмы свидетельствовало о бурной сцене, произошедшей между Рэйн Чэннинг и кем‑то еще, — неважно, кем именно, — кто прожил рядом с ней не хотя бы несколько лет. Я вспомнил одежду на одной женщине, погибшей в автомобильной аварии — ткань выбивалась из‑под обломков, словно некий адский цветок. Довелось мне повидать и обезумевший гардероб, который вернула мне семья богатой наследницы, покончившей с собой. Я помнил и апокрифическую историю с убийцей, пытавшимся скрыться в пальто, снятом с жертвы; пальто, глубоко потрясенное смертью своего владельца, задушило преступника.

Бросив последний взгляд на печальные останки, я покинул их в ожидании неизбежного конца и вернулся в первую комнату. Когда я развешивал на плечики последние все еще трепетавшие платья, за моей спиной открылась дверь, ведущая на террасу.

Из залитого солнцем пространства появилась Рэйн Чэннинг. Вместо облегающих фигуру мехов на этот раз на ней было бикини из биоткани. Желтые чаши бюстгальтера плотно охватывали ее хорошо развитые груди, подобно двум сонным ладоням. Несмотря на явные следы бурного конфликта, состоявшегося сегодня утром, она выглядела спокойной и раскованной. Когда она осматривала уже успокоившихся обитателей своих платяных шкафов, ее бледное лицо подростка более чем когда‑либо походило на хирургическую маску или на покрытое толстым слоем пудры лицо маньчжурской императрицы — ребенка.

— Мистер Самсон! Да они же совершенно успокоились! Вы просто …

— Святой Франсуа, зачаровывающий пташек? — высказал я язвительное предположение, все еще раздраженный крайне неделикатным требованием прибыть в эту виллу Западной Лагуны. Чтобы сгладить свою резкость, я указал жестом в направлении закрытых платяных шкафов в соседней комнате.

— Извините меня, но там у вас хранятся странные воспоминания…