Скажи смерти «нет!» - [101]

Голова миссис Лэмберт конвульсивно дернулась на подушке, худая шея вздрогнула. Взглядом затравленного зверька она скользнула по палате, остановилась на мгновение на пустой койке у двери, потом снова встретилась с глазами сестры. Она поднесла обратную сторону ладони ко рту и, вздрагивая всем телом, прижимала ее к губам. Потом разразилась громкими неудержимыми рыданиями. Сестра Конрик вздохнула и отправилась за нюхательной солью.

Джэн взяла книжку и отвернулась, стараясь не слышать этих безудержных рыданий. Нет, ей нельзя расстраиваться, она не может позволить себе этого. Она приехала сюда выздоравливать и не позволит, чтобы из-за каких-то глупых суеверий у нее снова началось обострение.

Мало-помалу рыдания стихли, и палата замерла, изнывая под раскаленной железной крышей от полуденного зноя, в котором, словно нечто весомое и осязаемое, повисла тишина.

«Она старается отвлечь нас от этого», — подумала Джэн, когда сестра Конрик снова вошла в палату, полная радостного возбуждения, которое, впрочем, никого не обмануло.

— Хотя вы и не заслужили такой хорошей сестры, как я, — сказала она, — ну, уж что поделаешь, раз я вас всех так люблю. Я тут из-за вас целую битву с «властями» выдержала и добилась, чтобы разрешили для вас передать концерт по заявкам вместо репортажа о крупнейших скачках сезона, который мужчины требовали.

За право выбирать программу для внутренней трансляции по радио между палатами шла обычно самая яростная борьба, и одни всегда оставались в твердой уверенности, что предпочтение отдают другим. На этой почве между женскими и мужскими палатами царила постоянная вражда: женщинам казалось, что передается слишком много спортивных репортажей, мужчины же были убеждены, что кто-то из тех «наверху» нарочно выбирает всю эту слюнявую бабскую дребедень, именно в те самые часы, когда можно услышать интересные спортивные репортажи.

Сестра Конрик обегала всю палату, расспрашивая, что бы они хотели услышать. Но третья палата никак не могла сделать выбор. Мирна, миловидная молоденькая учительница, предложила «Час классической музыки». Джэн поддержала ее, но на них зашикали сразу с полдесятка голосов и их обозвали «мудреными» и «задавалами».

Сестра Конрик останавливалась у каждой койки.

— Ну, а ты что выберешь, Робби? Ты здесь уже давно, так что на твой выбор можно положиться.

Мисс Робертсон, иссохшая тоненькая женщина, близкая подруга сестры, только заморгала в ответ.

— Что хотите, дорогая.

— Ну, мне просто стыдно за вас, Робби.

Сестра Конрик сердито отправилась к следующей койке.

— А вы, миссис Эверет?

Миссис Эверет повела своими большими грустными глазами и глухо прохрипела, что она бы лично хотела по-настоящему приличную женскую передачу с рецептами приготовления пищи, чтоб раз уж им приходится есть эту мерзость, что здесь дают, так хоть вспомнить можно было бы, что есть на свете такая вещь, как хорошая кухня! Несколько человек поддержали миссис Эверет.

Шерли заказала джазовую музыку.

— Ну-ка, дайте нам джазуху, сестра, — умоляла она, прищелкивая языком.

Но Шерли никто не поддержал. Ходили слухи, что ее снова положили в постель потому, что она тут как-то опять исчезла на два часа и «дала жизни»: на языке Шерли «дать жизни» означало провести время в одной из лачуг среди зарослей с любым мужчиной, который согласится ее туда сопровождать. И теперь женщины все, как одна, ненавидели Шерли за то, что у нее, кажется, не было никакого обострения, хотя она нарушила правила и ушла из палаты ночью, чтобы провести время с кем-то из санитаров. И потому сегодня палата скорей согласилась бы слушать репортаж о крикетном матче, чем дать Шерли послушать ее «джазуху».

Миссис Холл, темноволосая хрупкая женщина с огромными зелеными глазами на тонком личике, мечтательно посмотрела на сестру.

— Если бы это было утром, я бы хотела услышать детскую передачу — знаете, эту — «Детский сад у микрофона». Я всегда слушала ее с моей малышкой.

Миссис Лэмберт снова разрыдалась.

Сестра Конрик в отчаянии всплеснула руками.

— Ну, вы просто невозможный народ, больше я ничего не могу сказать, все вы, все, все! Вот я пойду и сама выберу программу, а если вам не понравится, можете выключить.

Она возмущенно отправилась к выходу и в дверях остановилась, чтобы погрозить им всем кулаком.

— Если я вернусь и вы не будете слушать, я вам, ей-ей, головы всем поотрываю вместе с наушниками.

И вся третья палата, даже миссис Лэмберт, послушно надела наушники и стала слушать программу, выбранную сестрой Конрик, — смесь убогих мелодий, музыкального сопровождения рекламы и бесконечных увещеваний принимать то-то и то-то, чтобы улучшить здоровье, носить то-то и то-то, чтобы улучшить фигуру, и употреблять такой-то и такой-то крем, чтобы улучшить цвет лица.

Джэн оглядела длинный ряд коек, но ничего не смогла прочитать на лицах больных. Все они лежали с полуприкрытыми веками, откинувшись на подушки, прижав к голове наушники, и лица их такие различные и по чертам своим и по цвету: круглые и розовые, иссера-желтые и худые, огрубевшие или тонкие и красивые, — все эти лица были схожи в одном — на всех них лежал отпечаток какой-то скрытности. Даже когда глаза у них были открыты, как у маленькой миссис Холл, которая, не отрываясь, смотрела через противоположное окно на узкую полоску неба, зажатую между краем окна и стоком наружной веранды, даже тогда нельзя было понять, о чем они думают.