Скажи им, мама, пусть помнят... - [53]

— Подготовьтесь, товарищи, ждите моего приказа!

В это время на левом фланге завязалась частая перестрелка. Справа — тоже. Приближавшаяся цепь противника исчезла из поля зрения — видимо, он пытался укрыться в зарослях. Послышались стоны и крики раненых. Засвистели пули над головою, раздались взрывы гранат. Дочо посоветовался с теми, кто находился поблизости. План срывался. Враг вместо того чтобы нарваться на засаду, первым нанес удар. Дочо приказал разделить отряд на три отделения: командование первым отделением он взял на себя, вторым приказал командовать Милко, а третьим — Савинко. Положение к тому времени уже коренным образом изменилось: отступать пришлось всем к Стефанову камню — там лес был более густой. Да, но для того чтобы добраться до Стефанова камня, надо было пройти несколько открытых полян. Больше того, врагу удалось замкнуть кольцо окружения, он занял все высотки и оттуда поливал партизан свинцом. Закипел бой. Ничего, кроме криков и стонов, не удавалось расслышать.

Застонал от боли Герчо. Ему оторвало осколком гранаты по локоть руку, и она повисла на лоскутке кожи. Милко попытался подойти к нему, чтобы перевязать, но в это время между ними взорвалась вторая граната и тяжело контузила обоих.

Внезапно очередь из пулемета прошила грудь Чапаева. В залитой кровью рубашке, похожей на алое знамя, он приподнялся и крикнул:

— Товарищи, я погибаю, отомстите за меня! Смерть фашизму!

Послышался девичий голос — голос Искры, единственной девушки в отряде:

— Товарищи, не оставляйте меня в руках гадов! Убейте меня, товарищи!..

Первым к ней на помощь поспешил Дзержинский — ее брат. Раненный, обливаясь кровью, он схватил на руки сестру, еще не потерявшую сознание. Попытался вынести ее из этого ада, но ему не хватило сил. Следовало молниеносно принимать решение: время не ждало. Сестра уже теряла сознание. И в ее последнем взгляде он прочел мольбу о помощи. А кругом все гудело, эхо взрывающихся гранат разносилось по всем оврагам вокруг Стефанова камня, стоны и крики перемешивались со свистом пуль.

Дзержинский снова попытался взять сестру на руки, но силы покинули его. Отчаявшийся и ослабевший, он опустился на холодную землю. Его щека прижалась к сухой траве, столько раз служившей ему походной постелью. Дзержинский лежал, и ему, вероятно, чудилось, что он слышит, как позванивают колокольчики стада.

Потом вдруг все исчезло, а он мысленно перенесся в Тетевенские горы. Вокруг него собралось много людей, незнакомых людей, как тогда, несколько лет тому назад, когда он впервые вынужден был покинуть тихие пастбища села Падарско и в качестве интернированного прибыть в этот далекий и незнакомый край. Когда сознание на миг возвратилось к нему, перед ним снова появилась любимая сестренка, которая не сводила с него глаз: «Братец, помоги мне, братец, не оставляй меня в руках этих гадов!..» Она сделала усилие дотянуться, обнять его, по ей не хватило сил.

Дзержинский, стиснув зубы, приподнял голову, схватил пистолет и попытался приблизиться к сестре. Но у него снова потемнело в глазах, и он потерял сознание. Когда через мгновение он пришел в себя, действительность, очевидно, показалась ему страшным сном. Где он? Почему он здесь? Но это длилось недолго. Он понял, что не выполнил последнюю просьбу сестры. Патроны кончились. Он достал единственную оставшуюся у него гранату, выдернул чеку, и взрыв оборвал две молодью жизни патриотов, не пожелавших попасть живыми в руки врага.

Погибли Вырбен, Цветан, Златосел и Трилистник, а бой все продолжался. Враг продвигался вперед, предвкушая победу.

Часы показывали 10.30. Целых три часа продолжался бой. Солнце поднялось высоко над горами и освещало яркими лучами Стефанов камень.

Под одним из кустов остался лежать тяжело раненный Паунов. Остальные отошли, не заметив его. Паунов лежал не двигаясь и ждал смерти. Сознание у него не помутилось, мысль работала лихорадочно, взгляд оставался живым. Что делать? Сил никаких. В этот момент он увидел перед собой жандарма, и глаза Паунова радостно засверкали: да это же его двоюродный брат Тома! Жандарм тоже его заметил. Взгляды их встретились — их разделяло всего несколько шагов. Ведь они же выросли вместе, за одной партой сидели. Вместе на посиделках и на улице ухаживали за девушками.

— Брат, меня тяжело ранили, помоги мне!

— Я тебе не брат и тебя не знаю, — ответил озверевший Тома и выстрелил в Паунова.

Так на Стефановом камне осталось лежать одиннадцать трупов. Стефанов камень еще раз ожил в легенде.

Прошло много лет. И вот я снова на Стефановом камне. Деревья в лесу стоят с поникшими ветвями, земля пересохла, давно не выпадало ни капли дождя. Напротив меня — памятник одиннадцати. Два орла кружат над легендарной скалой, словно хотят тенями своих крыльев укрыть погибших братьев.

Как эхо прозвучал голос Гаро, пришедшего, как и я, навестить могилу своих боевых друзей:

— Товарищ генерал, здесь, на самой высокой скале Стефанова камня, пал смертью храбрых и наш Чапаев!

Я горестно вздохнул:

— Стефанов камень!.. Стефанов камень!..

МАРИЙЧЕ

Эту стройную высокую девушку со смуглым лицом и темными загадочными глазами, которые часто заволакивала печаль, мы звали Марийче. Она скрывала какую-то тайну, скрывала ее, казалось, даже от самой себя.