— А почему же он вам отдал, а не в музей?
— Да, понимаешь, там они целую пещеру этих иголок нашли. Склад, наверно, неандертальский.
— Ага, склад. А швейных машинок, случайно, на этом складе не было? Ну вот что, лапшу на уши вы мне тут хорошо вешали. Теперь слушайте. Во-первых, граммофона у меня нет и, где его взять, я не знаю. Но я поспрашаю. Во-вторых, если я этот шарабан достану, то вы хозяину — цену, а мне даёте за него червонец. А эту рыбью кость уж я, так и быть, возьму в придачу. Так что, джентльмены, копите денежки.
Кирилл и сам уже третий месяц упорно копил, экономя даже на завтраках. Ему ужасно хотелось купить доску на колёсиках, именуемую «скейтбод». Катание на доске у Кирилла получалось, прямо скажем, никудышное: он всё время падал. Да и не так уж ему нравилось на ней кататься. Но от одного названия можно было сойти с ума.
— Винегрет, аптека, семафор, выражение, карман… — диктовал Коля, взад и вперёд прохаживаясь по комнате. Временами он подходил к столу и недовольно морщил нос.
Приближалась годовая контрольная по русскому, и Коля хотел во что бы то ни стало вытянуть друга на четвёрку. Саша сопротивлялся как только мог. «Тройка объективно отражает уровень моих знаний», — повторял он фразу, услышанную от учительницы. Но Коля был неумолим.
На диване, свернувшись калачиком, дремал Маркиз. Глаза у кота были закрыты, и лишь одно ухо лениво пошевеливалось, прислушиваясь к диктанту. За стеной торопливо стрекотала пишущая машинка Татьяны Николаевны. Пауковский доклад, аккуратно отпечатанный в трёх экземплярах, уже летел на высоте десять тысяч метров в солнечную Францию, а у Татьяны Николаевны была уже новая и, как всегда, срочная работа.
Коля подошёл к столу и, не выдержав, ткнул пальцем в тетрадь:
— Ляпа, ты что, нарочно ошибки делаешь? Мы это слово уже сто раз писали! И не говори только, что слово «выражение» можно проверить словом «рожа». Я это уже слышал.
— У меня палец болит, — сказал Саша. — Кажется, вывихнул. И вообще, давно пора сделать реформу русского. Надо, написать в Академию наук.
— Ты уж тогда на магнитофон своё послание запиши и плёнку бандеролькой пошли.
— Это почему?
— Да потому, что если ты письмо напишешь, про РИформу, то тебя сразу раскусят.
— Издевайся, издевайся. А только скоро твоя грамматика вообще не нужна будет. Я по радио слышал, что такого робота сделают, который прямо с человеческого голоса писать будет. Ты диктуешь, а он сразу записывает. Так что для человека только творческая работа останется. — И Саша постучал себя кулаком по голове, наглядно показав, что творческая работа происходит именно там. — Ведь главное что? Главное — мысль выдать. Вот, к примеру, я говорю: «Козёл пошёл в огород». Тут что главно? Идея. Мысль моя. А уж как там: «кАзёл» или «кОзёл», «АгАрод» или «ОгОрод» — это дело техническое. Пусть робот об этом знает.
— Ты всё сказал?
— Всё.
— Тогда пиши дальше: путешествие…
Но написать каверзное слово «путешествие» Саша не успел. В прихожей послышался звонок. Саша с радостью бросил ручку и дёрнулся к двери.
— Сиди, сиди! — сказал Коля. — Мама откроет. Это, наверное, к ней соседка.
Но Коля ошибся. Татьяна Николаевна заглянула в комнату и сказала:
— Коля, к тебе товарищ. Почему-то он пришёл с пылесосом.
И тут же вошёл Кирилл, таща перевязанную коробку, на которой было написано: «ПЫЛЕСОС ВИХРЬ».
— Ты что, совсем?.. — Коля недоуменно посмотрел на Кирилла и покрутил пальцем у виска. Но Кирилл не обратил на это никакого внимания. Он степенно опустился на диван, подёргал кота за ухо и сказал:
— Фу, жарко. Скородумов, чего-нибудь попить дай. Холодненького.
Коля молча пошёл на кухню и принёс оттуда большущую кружку воды. Кирилл напился и, помолчав, сказал:
— Попалась тут мне одна штуковина. Правда, это не граммофон, но тоже смешная бандура.
Он развязал верёвку и вынул из коробки какой-то прямоугольный ящик из старого, потемневшего дерева. Углы и рёбра ящика были обиты позеленевшей медью, а одна из сторон представляла собой решётку наподобие автомобильного радиатора. Сбоку имелось отверстие величиной с трёхкопеечную монету. Рядом с отверстием была прибита металлическая бляшка с изображением танцующего человечка в тирольской шляпе. Под ним было написано: «Бинг Верке. Майнц 1903».
Первым диковинный предмет опознал Коля.
— Так это ж шарманка!
— Соображаешь, — сказал Кирилл. — Граммофона пока на горизонте не видно. А тут подвернулась эта фиговина. Она, правда, не работает. Да и ручки, за которую крутят, нет. Так что беру пока за неё ваше дурацкое костяное шило. Так, ради смеха. А граммофон буду посматривать. Деньгу ещё не накопили?
— Нет ещё, — сказал Саша.
— Ну вот. Так что? Согласны?
— Согласны, согласны, — поспешно сказал Коля, глядя на шарманку уже влюблёнными глазами. Саша тоже с большим интересом смотрел на древний предмет, особенно радуясь тому, что его предстоит разбирать и чинить. Это было как раз в его вкусе. Одно время он посещал кружок юного механика и там научился с поразительной быстротой разбирать любые, самые сложные механизмы. Правда, с их сборкой дело у него обстояло несколько хуже.
