Сказание об Атлантиде (Отрывок из повести) - [3]

Этими рассуждениями я мотивировал необходимость пронести свою находку домой незаметно и не говорить о ней ничего преждевременно. Но это можно было сделать только ночью или на рассвете. А до того времени нужно было спрятать клад. Но где? Оставить здесь, засыпав песком? А если к вечеру опять разыграется буря и унесет его? Я ломал себе голову, где надежнее укрыть свое сокровище до ночи. Наконец вспомнил, что на соседнем скалистом мысе я видел маленькую пещерку, находящуюся выше самого сильного прибоя, в которой я как-то прятался от налетевшего ливня. Я взвалил ящик на плечи и полез с ним на скалы. Затем отыскал пещеру, засунул его в глубину и пошел домой. Но едва я отошел несколько шагов, как подумал, что случайный посетитель может найти его здесь до вечера ведь было далеко. Эта мысль смущала меня, и я, не решаясь покинуть свое сокровище, сел на соседнюю скалу, откуда была видна пещера. Хорошо видно было и почти весь путь до селения, совершенно безлюдный в это обеденное время. Я быстро вернулся к пещере, вытащил ящик и скорым шагом направился к селению, надеясь донести его незаметно. Три четверти расстояния было уже пройдено. Я ужасно торопился, пот лил с меня градом под лучами полуденного солнца. Но вот на краю селения показался человек, шедший мне навстречу. В одно мгновение я сбросил ящик на землю и сел на него, делая вид, будто сижу на камне. Вскоре человек прошел мимо, не обратив на меня внимания — это был один из дачников. Когда он скрылся за соседним мысом, я хотел было подняться, но на окраине селения появилась вторая фигура. Я переждал, пока прошла и она, но затем появилось уже несколько новых. Стало очевидно, что время для переноса неудобно; тогда я свернул в соседний молодой сосновый лесок, росший на небольшой дюне, и быстро зарыл свою находку в рыхлый песок у подножия сосны. Конечно, нужно было тщательно заметить место, чтобы найти его в сумерках. Все молодые сосны, как известно, похожи друг на друга, как две капли воды, так что по ним ориентироваться невозможно. Пришлось отмерить шагами расстояние от края леса и взять направление по компасу.

Остаток дня я провел в тревожном состоянии, не переставая думать о своем кладе. Что могло заключаться в нем? То обстоятельство, что его выбросило морем и что он, судя по оболочке, был приспособлен к морскому плаванию, позволяло думать, что в нем содержались какие-то особенные ценности, которые хотели спасти при кораблекрушении. Что это за ценности? Может быть, золотые вещи и деньги? Небольшой вес ящика заставил отказаться от этого предположения. Драгоценные камни — ожерелья, браслеты, перстни, диадемы — это было более вероятно. Бумажные деньги, акции — безусловно, нет, если считать правильным тот вывод, что клад очень древний. Бумажки времен римских цезарей или египетских фараонов, конечно, могли иметь только исторический интерес. Может быть, это какие-нибудь важные документы, которые прольют свет на события очень давних времен.

Я не мог усидеть дома и все послеобеденное время шатался по соседству с леском, где был спрятан клад, чтобы оберегать последний от случайных прохожих. Когда солнце село, я стащил во дворе хозяйский мешок, чтобы удобнее было нести ящик и чтобы лучше скрыть ношу в случае встречи, и отправился в лесок, где еще засветло нашел место и уселся возле него в ожидании темноты.

2. Вскрытие клада

Наконец сумерки сгустились, и в довершение удачи надвинулись тучи. Ночь сделалась темной. Я вырыл свой клад, засунул его в мешок и понес домой. Окна моей комнаты выходили на улицу, а дверь — во двор, где легко можно было встретиться с кем-нибудь из хозяйской семьи. Поэтому я предусмотрительно оставил одно окно незапертым и теперь открыл его, бросил мешок в комнату, а сам порожняком прошел через двор. Встретив хозяйку, я попросил ее закрыть ставни и не тревожить меня больше: «Я сегодня очень устал и сейчас же ложусь спать».

Из предосторожности я завесил окна еще одеялом и простыней, запер дверь и приступил к вскрытию находки, торжественно водворенной на обеденный стол.

Когда просмоленная грубая материя была взрезана ножом, из-под нее показался ящик, чрезвычайно прочно сделанный из дуба. Как известно, дуб может лежать целые века в воде, не подвергаясь гниению. Долго я осматривал ящик, чтобы узнать, с которой стороны была крышка; это было нелегко, так как все стороны казались одинаковыми и не видно было ни гвоздей, ни винтов, словно это был не ящик, а просто кусок дуба. Однако звук показывал, что дерево не сплошное. Еще днем я запасся у хозяйки небольшой пилой и теперь приступил к отпиливанию одного из узких концов. Пила едва брала это дерево, которому, возможно, было несколько тысяч лет; казалось, что пилишь твердую кость. Эта работа заняла часа два, и пот лил с меня градом. Наконец узкий конец ящика отвалился — и я увидел его содержимое. При свете лампы перед моими глазами тускло блестела поверхность драгоценного металла — золота. Дубовый ящик как будто содержал золотой слиток громадной величины. Но это предположение пришлось сразу же отбросить — слиток золота такой величины должен был весить пуда четыре, если не больше, и я бы не мог его сдвинуть с места. Очевидно, золото служило только оболочкой чего-то другого, еще более ценного. Но как вскрыть ее? Она совершенно заполняла дубовый ящик, и вытряхнуть ее из последнего оказалось невозможным. Однако под давлением руки золото слегка прогибалось, доказывая, что это только футляр и второй, металлический ящик находится внутри деревянного.