Сказание о верном друге. Тайна седого тугая - [67]

Только Серафиму Александровичу комары, казалось, не причиняли беспокойства. Он забрался под свой полог тогда, когда были поставлены все четыре перемета[18].

— Сеньоры, ужинать приглашаю в свою кают-компанию.

Ужинали в темноте, потому что комары не давали вылезти из-под полога, чтобы поддержать костер. Впрочем, на востоке уже начал разливаться белесый свет восходящей луны.

— Серафим Александрович, — сказал Пулат, — здесь столько птиц — целая туча. Если выстрелить, они, наверное, все небо закроют крыльями.

— В этих местах — в низовьях Сырдарьи, на Аральском море — гнездуется множество птиц. А сколько их во время перелетов! Некоторые породы уток, гусей и других водоплавающих даже зимуют здесь — Арало-Тургайский коридор близко.

— А что это — Арало-Тургайский коридор?

— Это древний и самый большой в нашей стране путь болотных и водоплавающих птиц. Из мест гнездования в тундрах и на северных побережьях летят птицы осенью на зимовку, а весной вновь возвращаются на родину…

Ребятам уже известно: когда Серафим Александрович начинает говорить напевно, врастяжку, будет увлекательный рассказ. Сдержанность сменяется широкой жестикуляцией, глаза загораются возбуждением — это видно даже при тусклом лунном свете.

— Домой приедете, взгляните на карту. На север от Аральского моря на тысячу километров простирается озерная страна — Тургай. Эти озера — следы великого пролива, некогда соединявшего древние моря.

Серафим Александрович некоторое время ел молча, потом коротко глотнул из фляги холодного чаю и откинулся на рюкзак, как на спинку кресла.

Не спеша, со смаком раскуривая свою большую трубку, он продолжал:

— Миллионов этак семьдесят лет тому назад наша Земля выглядела совсем не так, как она выглядит теперь. Тогда значительную часть территории нынешних республик Средней Азии и Казахстана занимало громадное море. Каспийское и Аральское моря были единым морем, и они соединялись проливом с исчезнувшим впоследствии Внутрисибирским морем, древнее ложе которого представляет теперь Западно-Сибирскую низменность. В те времена Землю сотрясали мощные землетрясения. На месте долин неумолимо вырастали горы, берега опускались в моря и океаны, а из морских глубин вздымались материки и острова. На протяжении десятков миллионов лет происходило медленное поднятие дна древних морей Сибири и Средней Азии. Обширные моря разделились на систему малых морей и озер, какие мы видим на карте сегодня. А птицы? Они исстари летели из теплых южных краев на свою северную родину вдоль озер и рек, мелководных морей и проливов, богатых рыбой и водорослями…

Серафим Александрович говорил медленно, с паузами, как будто перелистывал любимую книжку с картинками.

Ущербная луна таинственно струила свой неверный свет на маленький лагерь, на живую воду реки и на тихо шелестящие под легким ветерком камыши и тугайные заросли.

Пулата чуть познабливало. Его ум работал с тем радостным напряжением, которое помогает бурному воображению нарисовать живые удивительные картины. Ему казалось, будто он живет в той далекой эпохе, среди первых птиц, сменивших летающих ящеров. Во всю ширь горизонта раскинулось теплое море, и над ним в низком тяжелом полете летят к невидимой еще северной земле несметные стаи незнакомых птиц. У многих из них громадные перепончатые крылья, у других — широкие массивные клювы, больше похожие на пасть ящера, у некоторых сохранились длинные хвосты, чуть прикрытые перьями.

Очень явственно Пулату виделась дивная картина…

Вот налетела страшная буря. Море вздыбилось. Свирепый ветер закружил и расшвырял беспомощные стаи. Многие птицы, выбившись из сил в неравной борьбе со стихией, падают в штормовую круговерть и исчезают в пучине. Спасаются лишь те, которые могут подняться в недосягаемую для бури вышину.

Пулат представляет себя в стае птиц… С каждым напряженным взмахом крыла все глубже проваливается взбудораженная поверхность моря, и вот уже сквозь рваные тучи проглядывает багровое солнце. На горизонте появились желанные берега с белопенным прибоем. Внизу развернулась живая карта. Знакомые очертания Каспийского и Аральского морей исчезают в глубинах незнакомого обширного моря, а от него, как указатель направления дальнейшего полета, голубой полосой тянется Тургайский пролив.

Многоярусные армады птиц летят вдоль пролива. Там, на северных просторах, где меньше прожорливых хищников, обильная пища и мягкое ласковое солнце, выведут они птенцов и обучат их летать, прежде чем двинутся в обратный путь с приближением осеннего ненастья.

Многие миллионы лет весной и осенью несчетные стаи летят над исчезнувшим проливом. Время, всесильное время изменяло лицо Земли, появлялись и исчезали невиданные животные. А птицы неизменно летели на родину великим Тургайским коридором.

Разве это не удивительно?! Есть в этом постоянстве глубокая целесообразность, неподвластная времени.

Сколько же окаменелых останков древних невиданных птиц и зверей сохранил Тургай! Сколько захватывающих тайн и открытий скрывается в нем до времени!

Вот Пулату видится, как будто то в одном, то в другом месте полускрытой облаками земли к темно-синему небу поднимаются дымные столбы вулканических извержений, тусклым огнем светится лава. На глазах мелеют моря: воды Внутрисибирского моря отступают на север, медленно выступает на поверхность желтое дно, обозначая знакомые очертания Каспийского и Аральского морей. Тысячи больших и малых соленых озер тянутся вдоль бывшего пролива, служа ориентиром птицам.