Сказание о верном друге. Тайна седого тугая - [51]
Потом Лан и Зурр собрали в козью шкуру кости — объедки племени, положили туда же часть тушки сайгака — ужин волков.
По пути к волкам задержались возле Муны, которая увлеченно забавлялась с волчонком, и потащили волчье угощение дальше.
Спустившись на несколько уступов вниз, мальчики стали вглядываться в темноту. Где-то здесь во мраке схоронились волки, Лан видел их в сумерки.
— Соба, твои друзья Олень и Медведь принесли пищу, — негромко сказал Лан.
Глаза немного привыкли к темноте, и мальчики увидели волка-соба рядом с собой. Остальные звери не показывались.
Ребята вывалили волчью долю посреди небольшой каменной площадки и удалились.
Долго удовлетворенно прислушивались они сверху к хрусту костей на крепких зубах, к обиженному повизгиванию молодняка и недовольному ворчанию старших зверей.
Звери ели пищу, принесенную человеком, пахнущую человеком, их другом, не врагом.
ТАЙНА СЕДОГО ТУГАЯ
Глава первая
ПУЛАТ
Ура! Мы победили! Да здравствует бабушка! Да здравствует Серафим Александрович!
Оказывается, они знакомы с моей бабушкой, вот чудо-то, вот повезло!
25 мая, 1962 года
Из дневника П. Хангамова
Автобус заурчал, дал несколько гудков, словно пригласил в дорогу. Пассажиры, разомлевшие от жары, оживились, начали торопливо прощаться с родными, знакомыми и усаживаться на свои места.
Лицо бабушки сразу погрустнело. Пулат даже испугался, как бы она не заплакала. Почему это взрослые так переживают из-за пустяков?
Наконец поехали, и, когда автостанция исчезла из виду, он облегченно вздохнул и радостно сказал Радику:
— Даешь тугай!
По правде говоря, было боязно, что мама в последний момент помешает отъезду, но этого, к удовольствию друзей, не случилось.
Сколько шуму было дома, когда он заикнулся о поездке на Сырдарью! Мама кричала, лучше она пошлет его в пионерский лагерь, по крайней мере, там организовано четырехразовое питание и меньше риска сломать шею, утонуть или быть ужаленным змеей.
А бабушка сказала: будь она на месте мамы, она не препятствовала бы формированию характера молодого человека, но мама сама бесхарактерная — уже четвертый год не может закончить диссертацию. Где уж ей уважать характер сына! И почему, собственно, Пулату не поехать под присмотром опытного человека, достойного педагога? Чем он, Пулат, хуже Радика Донского? Не увечный, не слабоумный.
Мама никогда не спорит с бабушкой. Бабушка бывшая учительница, а всем известно, с учителями не очень-то поспоришь. Но Пулату она сказала: «Завтра же попрошу в месткоме путевку в лагерь, и, если дадут, забудь о походе». Все пять дней до отъезда Пулат очень боялся: вдруг она достанет-таки эту злополучную путевку…
Сегодняшним своим счастьем он обязан бабушке, ну и Радьке, конечно.
Радька — настоящий товарищ. Помог уговорить Серафима Александровича взять и его, Пулата, на Сырдарью. А было это так нелегко!
Но лучше по порядку.
Итак, Пулат Хангамов (в классе сокращенно его зовут Пулхан), ученик шестого «Б» — нет, уже седьмого «Б», — едет с Радькой из седьмого «А» в путешествие по Сырдарье, в дикие тугайные леса.
Там водятся настоящие звери. Правда, Серафим Александрович говорит, что тигров уже не стало. Но есть шакалы, лисицы, дикие коты — хаусы — величиной со среднюю собаку. Разве это не звери? Пойдите в зоопарк, они там есть, в клетках. А в тугаях они на воле.
Серафим Александрович, Радькин сосед, — мировой дядька, настоящий путешественник. Все кашгарские[2] мальчишки его знают. Он тоже учитель, только не в школе, а в сельхозинституте. Немного старый, седой, но сильный, ездит на охоту и рыбалку, человек добрый. А главное, он никогда ребят не гонит, хоть они ему и надоедают.
Один раз Пулат приходил к Радьке и сам видел, как мальчишки с крыши сарая наблюдали за Серафимом Александровичем, который строил какую-то большую клетку.
Сашка-пузырь объяснял ребятам:
— Вчера вечером он привез два большущих ящика. Шофер помогал ему занести их в дом. Ух, тяжелющие! А на заднем сиденье было ружье в чехле и здоровый рюкзачина. Голову даю на отрез — на охоту ездил. Может, живого зверя привез — лисицу или джейрана?
Маленький Рустамка, которого ребята не прогнали с крыши только потому, что не заметили, возразил:
— У джейранов знаете какие рога? Для них клетка крепчее нужна, как в зоопарке.
— Это по какому такому случаю цирк открыли? — спрашивает Серафим Александрович, заметив ребят на крыше.
— Сашка говорит, эта клетка для живого джейрана, которого вы вчера привезли с охоты, — немедленно отозвался Рустамка.
Серафим Александрович не торопится с ответом. Распрямляет спину, щурится на солнце. Лицо вроде сердитое, но ребята знают: оно всегда такое, а сам он вовсе не злой.
— Нет, это вольера для кроликов.
— А что это — вольера, просто такая клетка?
— Да, можно сказать, клетка.
— А в ящиках тогда что? — сыплются вопросы.
Серафим Александрович не спеша идет к веранде и выволакивает на порог уже вскрытый ящик, доверху наполненный круто засоленной разномастной рыбой.
Конечно, каждый из ребят получает по рыбке, стараясь запомнить ее название.
Ответив на десяток разных «почему», Серафим Александрович присаживается передохнуть на ступеньку крыльца и рассказывает про какое-нибудь из своих путешествий. Радик много раз слушал его рассказы, а Пулату еще ни разу не приходилось. Серафим Александрович, по словам Радьки, знает столько интересного, что мог бы толстенную книгу написать, да времени у него мало. Потом Серафим Александрович спохватывается и снова принимается за работу, а ребят отправляет по домам.
