Сказание о том, как князь Милош судьбу испытывал - [9]

— Но убийц он ко мне посылал!

— О светлый князь! Ты слишком доверчив и прям. Откуда известно тебе, что он послал их?

— Об этом сказано было в том письме.

— Ха! Сам я писал его. Сам печать ставил. И сам подвел тебя к нему — иначе как бы ты получил его? И убийц к тебе я подсылал. Но не для того, чтоб убить — рассмотрел я на тебе знаки моей судьбы. А побратим твой… Ждал ты зла от него — и дождался. Ушел он с поля в испуге, что все свои промахи на него вы возложите.

Ничего не ответил Милош, заныло сердце его. Не сумел перебороть он судьбу — только хуже еще сделал. Не помог он братьям своим. Просил он Божко Юговича царя охранять — тот и охранял, вперед не пускал. Да только запали ему в душу слова Милоша о том, что отец и братья погибнут, бросился он на подмогу к ним да первым из Юговичей голову-то и сложил. Некому стало за царем смотреть — а тот в бой так и рвется. Вынул царь меч свой из ножен и стал турок разить, да только конь его плохо был подкован — выпала подкова, захромала животина. Спешили турки царя да в плен увели — и здесь судьба постаралась, проклятая. Дрогнули витязи сербские, побежали болгары да черногорцы. Пала в Видов день гордость сербов. Волки воют, вороны стаями слетаются — знатная для них тризна нынче. Воды Ситницы стали красными от крови. Страшное ты, поле Косово.

Заполночь достали янычары князя Милоша из ямы, как и положено, притащили опять в шатер султанов. Баязид там уж на троне сидит, принимает он Милоша по-царски, приглашает с собой отужинать, яствами кормит восточными да приговаривает:

— Негоже тебе, светлый князь, одному за народ свой страдать. Каждый день твой будет битвою страшной. Начинать ты будешь его на поле Косовом, заканчивать — смертию лютою. Каждый день ты будешь по локоть в крови рубить врагов. Каждый день убивать ты будешь султана. Каждый день тебя брат предаст. И каждый день будешь ты повержен вместе с народом своим. Не передумал еще судьбу испытывать?

— Нет, не передумал. Пусть даже каждый мой день станет Видовым — а и тогда не отступлюсь. Неведомы мне боль и страх. Есть вера у меня, что однажды правда одолеет судьбу.

— А ежели случится это через сотню зим? Через две сотни? Через пять?

— Негоже князьям сербским отступаться от намеченного.

Ухмыльнулся Баязид. Но не знает он, что нож со стола уже у Милоша в руке. Не успел султанов сын и глазом моргнуть, как вскочил князь да приставил нож острый к его горлу. Что скажешь теперь, песий сын?

— Не зарежешь меня ты, светлый князь.

— Отчего ж?

— Не судьба. Умереть мне смертию долгой и мучительной, не от твоей руки. Да и зачем тебе меня убивать? Ты же хочешь еще раз испытать судьбу — вижу, что хочешь.

Бросил князь Милош нож:

— Давай сюда свое «молоко львицы». Негоже мне тут с тобой лясы точить, когда братья мои там погибают.

Выпил князь зелье Баязидово и снова впал в забытье черное.

9

«Что за добрый молодец удалый:

вострой саблей он махнет разочек,

вострой саблей и рукой-десницей —

сразу двадцать голов отсекает?» —

«Его кличут Банович Страхиня!»

«Что за добрый молодец удалый:

на гнедом он на коне великом

и с крестовым знаменем в деснице,

турок в толпы тот юнак сгоняет,

гонит в реку, в Ситницу, как стадо?» —

«Это Бошко Югович удалый».

В третий раз князь Милош на совете у царя Лазаря. Юг Богдан там да сыновья его — живые все. Стефан Лучич да Баня Страхинич, царь Лазарь да брат названый, Вук Бранкович. Пока князь на лица их светлые любуется, молвит слово Божко Югович:

— Войско наше втрое меньше турецкого. Посему давайте, братия, нападем на него ночью, не дадим туркам опомниться.

Одобрительно встретили слова его. Но тут опять поднимается Вук Бранкович и молвит другое слово:

— Не годится нам, господарь, нападать ночью, как будто мы воры какие или цыгане. Достанет у нас воинов, чтоб одолеть турок днем. Да и как во тьме сражаться? Кони наши с пути собьются, ряды попутаются.

И эти слова встретил гул одобрительный. Но преклоняет тут князь Милош колени пред советом и молвит:

— Ради Христа, выслушайте, братья, что я скажу. Не выстоять нам супротив турецкого войска, если не нападем мы ночью. Пресвятая Богородица мне давеча привиделась и сказала так. Давайте же начнем биться во тьме — если победим, никто нас не осудит, ибо лишь Божьему суду подвластны победители.

Задумался царь, говорит наконец:

— Благие слова Богородицы. Драться будем ночью, как при свете дня. Не посрамим своей чести, одолеем нехристей.

Достает тут князь письмо из-за пазухи — а письмо Баязидом то писано от имени брата его Якуба — да кидает его в жаровню, в самый огонь, дабы не смущало оно сердца княжеского. Обнимает Милош побратима своего Вука Бранковича, говорит ему:

— Был неправ я, думал про тебя плохое, но нынче каюсь. Неповинен ты. Простишь ли меня за неверие, брат?

— За неверие прощу тебя, брат, — отвечает Вук Бранкович, — но не за предательство.

— В своем ли ты, брат, уме? Говорить мне такое! Мне, Милошу Обиличу, князю Београдскому!

В третий раз бросается брат на брата, в третий раз разнимают их Божко со Страхинею. Говорит царь Бранковичу:

— Сможешь ли подтвердить слова свои?

Отвечает Вук Бранкович:

— Господарь мой, встречался Милош с младшим сыном султановым Баязидом в Будве. Видели их в корчме приморской. Сидели они, как побратимы, чаши заздравные пригубляли. Зачем им встречаться, как не для сговора черного? Подтвердить слова мои корчмарь может — позвать его?