Сказание о новых кисэн - [91]

Водитель Пак, вы не думайте, что я не знала тех слов, что говорила ваша душа, не огорчайтесь из-за чувства пустоты, ревности, отчаяния, обиды, гнева… Я могла обнять всех мужчин, живущих в этом мире, но только с вами я не могла поступить так. И раз так случилось, раз я так люблю вас, то пусть все останется, как есть. Так же как мораль или нормы поведения зависят от того, как их определят, так и понятие любви зависит от определения. Вы, наверное, слышали историю о любви Чхэрён с музыкантом дансо. Именно вы каждый год проводите им церемонию жертвоприношения 7 июля по лунному календарю — вы не можете не знать. А знаете ли вы, почему она покончила с собой? У нее был любимый, поэтому она не смогла поднять волосы валиком. Она не захотела принадлежать другому, оставив того, кто играл ей мелодию синави[79], поэтому утонула в море. Да, моя подруга Чхэрён узнала цену настоящей любви, но она забыла свое предназначение. А я… другая. Я не спрашиваю себя о том, почему появилась в этом мире именно как кисэн, потому что не было ни одной минуты, когда ею не была. В такой день я верю, что только вы, водитель Пак, можете понять меня».

Сдвинув губы, мадам О собралась что-то сказать, но так и не смогла выдавить слова сквозь крепко сжатые зубы. «Потерпи еще немного», — донеслось бормотание Табакне до водителя Пака. Едкий запах горелой плоти и легкий запах мускуса и полыни распространялись по всему кибану. Прилетевший из бамбуковой рощи ветер, покрыв высохшие травы на участке заднего домика пылью, словно испугавшись этого запаха, улетел прочь.

Кисэны прошлого, прилетев с тем ветром, сняв с головы белые вуали, бросили их на синие черепичные плитки кибана. Глаза мисс Мин, осматривавшие все вокруг, в какой-то момент широко открылись, а затем медленно закрылись. Буёнгак был окутан белым светом, словно выпал белый снег, словно белые цветы разом распустились на бороздах черепичной крыши.

Было 5 июля по лунному календарю, а время — два часа после полудня.

Мисс Мин, слушавшая стоны мадам О, которой делали прижигание, медленно повернувшись, пошла в сторону главного дома. Шаг, еще один шаг… Красивое, тонкое лицо было наполнено энергией и решимостью.

Послесловие автора

Материал этого романа сам нашел автора.

Однажды кисэны позвали меня, и я записала то, что они рассказали мне. Записывала я очень медленно, словно орел с тремя когтями. Я уже прожила половину жизни, поэтому у меня сейчас впереди больше дней, когда смогу писать, чем писала до сих пор, так что у меня не было поводов спешить и торопиться. Однако я писала даже в тот день, когда пришла домой с похорон матери. Если быть откровенной, то было немного дней, когда я не писала. В такие дни я стояла у окна на 25 этаже и рассеянно смотрела на далекую гору. Глядя на стоящие у входа в жилой комплекс, красивую иву и павлонию, я терла глаза, покрасневшие от перенапряжения. На протяжении всего времени, пока я писала роман, кисэны появлялись и исчезали во сне. Все они, как одна, были босы и всю ночь блуждали по полю. Я была вынуждена снять фотографию кисэн в церемониальной свадебной одежде, висевшую над моим письменным столом. Только тогда, когда вместо нее я повесила перед письменным столом картину с кисэн, сидящей спиной, которую приобрела на специальном аукционе в Сеуле, я смогла заснуть глубоким сном.

В апреле я посетила могилу кисэн из Буёнгака. Трава на кургане была настолько зеленой, что болели глаза. Я тихо коснулась рукой верха кургана и мысленно им пообещала: «Я найду потерянную вами обувь и принесу вам. Я обещаю вам написать о вас, не пропустив ни одного слова, которые вы хотели сказать, если не воображением, так догадкой. Я достаточно прожила на этом свете, и теперь нет ничего такого, о чем я не могла бы догадываться».

Я посвящаю этот роман всем кисэнам, которые жили в этом и мире и безымянно покинули его, во имя их пустых рук и босых ног.

2005.9.

Ли Хён Су