Сказание о Доме Вольфингов - [261]

– Ну что, сын Ворона, возьмёшь ли трон и ту, что на нём восседает, или опять мне откажешь?

И заговорил Халльблит, и собственный голос показался ему незнакомым, словно и не узнал его юноша:

– Вождь, я не откажу тебе, но приму твой дар, а вместе с ним и твою дружбу, чем бы оно ни обернулось. Но сначала скажу я одно-два слова женщине, восседающей на троне. Ибо заплутал я среди лжи и химер, и может статься, что и это всё окажется ночным сном либо обманом дня.

С этими словами Халльблит поднялся от стола и медленно пересёк зал; и с великим трудом сдерживался он, чтобы не разрыдаться перед чужаками – столь переполнилось его сердце.

И вышел он вперёд, и встал перед Заложницей, и глаза их встретились, и некоторое время оба не могли произнести ни слова. Затем заговорил Халльблит, дивясь собственному голосу:

– Ты женщина ли и моя ли любезная собеседница? Ибо дразнили меня обманные видения, и смыкались вокруг меня обман и ложь, и сбивали с пути посулы, коим не дано было исполниться. И мир для меня обезлюдел и стал враждебен.

Отвечала дева:

– А ты и в самом деле Халльблит? Ибо и меня окружала ложь и осаждали видения бессмысленные и бесплодные?

– Да, – отозвался юноша, – я – Халльблит из клана Воронов, измученный тоской о моей наречённой невесте.

Тут порозовело прекрасное лицо – так восходящее солнце озаряет цветущие сады июньским утром, и молвила дева:

– Ежели ты Халльблит, так скажи мне, что сталось с золотым колечком на палец, которое подарила мне мать, когда оба мы были малыми детьми?

И возрадовался Халльблит, и улыбнулся, и ответствовал:

– Однажды осенью я положил его для тебя в змеиную нору на берегу реки, между корней старого терновника, чтобы змея обвилась вокруг него и золота прибыло больше; но когда минула зима и мы пришли за кольцом, ло! – не нашли ни кольца, ни змеи, ни терновника, ибо река всё смыла.

Тогда дева улыбнулась ласково, и ежели до того глядела она на юношу с тревогой и тоской, то теперь взглянула просто и по-дружески; и молвила:

– О Халльблит, я и в самом деле живая женщина и твоя любезная собеседница. Вот плоть, которая стремится к тебе, и жизнь, которая принадлежит тебе, и сердце, которое ликует при виде тебя. Но теперь ответь мне, что это за гигантские призраки вокруг нас, среди которых восседала я на троне раз в месяц в течение всего года, а потом уводили меня назад на женскую половину. То люди или горные великаны? Они убьют нас или запрут нас в скале от света и воздуха? Или ты заключил с ними мир? А тогда поселишься ли ты со мною здесь или поедем мы назад в Кливленд-у-Моря? И когда же, о, когда мы поедем?

Улыбнулся Халльблит и ответствовал:

– Скора ты на расспросы, любимая. То народ Викингов и Морских Орлов; они – люди, хотя и свирепы и дики. Были они нам врагами и разлучили нас; а теперь стали нам друзьями и свели нас вместе. А завтра, о, друг мой, поплывём мы по волнам в Кливленд-у-Моря.

Дева наклонилась вперёд и заговорила было с ним тихонько, но вдруг отпрянула и молвила:

– За спиной у тебя стоит дюжий, рыжеволосый разбойник, что ростом и статью не уступит здесь собравшимся. Он тоже друг? Чего ему от тебя надобно?

Халльблит обернулся и увидел, что к нему и впрямь подоспел Крошка Лис, а тот заговорил и молвил, с видом весьма довольным:

– О, дева из клана Розы, я – раб Халльблита и его ученик, коему предстоит позабыть науку лжи, при помощи каковой науки я поступил дурно по отношению и к нему, и к тебе. Но об этом вскорости поведаю я тебе в подробностях. А теперь скажу я другое: чистая правда это, что завтра поплывём мы в Кливленд-у-Моря, ты и он, и я за компанию. А тебя спрошу я, Халльблит, не хочешь ли, чтобы поместил я этот твой дар в надёжное место на ночь, ибо довольно ей сидеть на троне, словно каменному изваянию, а завтра путь нас ждёт долгий и утомительный? Что скажешь?

Отозвалась Заложница:

– Следует ли мне довериться этому человеку и пойти с ним?

– Да, доверься ему, ибо он человек преданный, – отозвался Халльблит. – А хотя бы и лгал он, подобает нам, людям из кланов Ворона и Розы, поступать так, как велит достоинство, и не выказывать страха. И пристало нам поступать по их обычаям, раз уж мы находимся под их кровом.

– Это верно, – отозвалась дева. – Дюжий молодец, веди меня из зала туда, где моё место. Прощай ненадолго, Халльблит, а после мы никогда больше не расстанемся.

С этими словами Заложница ушла вместе с Крошкой Лисом, а Халльблит возвратился на возвышение и сел рядом с Орланом; а тот рассмеялся при виде гостя и сказал:

– Ты принял мой дар, и это хорошо; однако скажу, что ни за что не расстался бы я с ним, кабы мог удержать при себе на тех условиях, что тебе желанны. Но все старания мои, равно как и помощь Крошки Лиса, не привели ни к чему. Так что твоя взяла. Теперь разойдёмся мы по постелям, а назавтра я провожу тебя в дорогу; а то, правду сказать, есть тут люди, которые не слишком-то жалуют тебя и меня; а ты сам знаешь, что на упрямцев слова не действуют, но вот делом на них повлиять можно.

Тут потребовал Орлан прощальную чашу и, когда осушили её, Халльблита проводили к удобной постели; той самой, где спал он прежде; и там заснул он радостный, в ладу с собою и с миром.