Сказаниада - [13]

— Эхо войны, — объяснил Борис в ответ на удивленный взгляд Елены. — Много людей погибло, мы восстанавливаемся до сих пор.

Справа от дороги раскинулись кварталы бедноты. Деревьев не было, торчали только раскуроченные пеньки. Лепились друг к другу хибары, сколоченные из чего попало, у пустых проемов дверей в грязи играли голые дети, ближе к дороге торговали ерундой немощные старухи. Пугали жуткие рожи нищих, просивших милостыню, но калеками вовсе не выглядевших — от таких хотелось держаться подальше, чтобы не стянули кошелек или просто не зарезали ради хорошей одежды. Или не похитили для выкупа. Борис ускорил шаг.

Могучие ворота, распахнутые настежь после войны и с тех пор ни разу не закрывавшиеся, приглашали в центральную часть города. В нос ударил запах, в котором смешались цветы, сладости и пробивавшийся сквозь них навоз. Здесь жили по-другому. В торговые ряды, построенные из белого камня, подъезжали на конях и в паланкинах солидные покупатели, вдоль дороги росли яблони и вишни, а в конце пути виднелся дворец, уходивший башнями и шпилями почти в облака. И всюду развивались кумачовые полотнища с золотым единорогом.

Прохожие, особенно из тех, что побогаче, периодически присматривались к Борису и вдруг кланялись в пояс. У Елены впервые проснулось любопытство:

— Почему к тебе так относятся? Кто ты?

Борис раскинул руки:

— Сын правителя всего этого. Пойдем быстрее, я так давно не был дома.

— Как называется твой город?

Борис втянул носом родные запахи и счастливо объявил:

— Двоя.

Часть 2 глава 1 Георгий и Елена

Эпиграф

На тебя, моя душа,

Век глядел бы не дыша,

Только стать твоим супругом

Мне не светит ни шиша.

Леонид Филатов «Про Федота-стрельца»

Часть вторая

Егорий Храбрый

Глава 1 Георгий и Елена

Случилось чудо. Сделка с синьором Валентино каким-то образом сорвалась. Но чудо, как ни удивительно, было не в этом. Цель — обретение любви и сказочной жизни — оказалась достигнутой. Ирония судьбы проявилась в том, что Георгий и Елена — так звали избранницу — попали в сказку не в переносном смысле, как мечтали, а в прямом. Сначала, когда шок потрясения прошел, и сила притяжения бросила их друг к другу, они не сразу поняли, насколько все изменилось за пределами их слившихся тел. В какой-то неуловимый момент прежний мир растворился в тумане, и вокруг появился новый. Долгий поцелуй, знаменовавший одновременно встречу и прощание навсегда, закончился изумлением: вместо суетливой Вероны со всех сторон высился девственный лес, пели птицы, по деревьям скакали солнечные зайчики. На полянке рядом с узкой речушкой приветливо распахнул двери деревянный домик. Точнее, избушка. Не на курьих ножках, а обычный сруб-пятистенок — крытый соломой, с сенями и милыми занавесками на окошках, как испокон веков строили на Руси. Георгий с Еленой прошли к домику по траве, нигде не примятой и, похоже, не знавшей других ног, на пыльном крыльце тоже не было ни единого следа, и внутри, как и ожидалось, оказалось пусто.

Избушка словно бы ждала хозяев. К печке привалилась стопка нарубленных дров, на столе сияла белоснежная скатерть, и чуть ли не половину помещения занимала двуспальная кровать. Для людей, которые чуть не потеряли друг друга в минуту, когда только-только обрели, все это показалось сказкой.

Знакомство с вампиром убрало вопросы по поводу «как мы здесь оказались» и «что теперь делать». Ответ прост: принять как должное и наслаждаться каждой минутой. Хотели сказку — получили. Как с обращением к компьютеру, тот тоже делает не то, что хочешь, а то, что прикажешь.

Подпол просто ломился от запасов крупы и муки, на полочках нашлись соль и толченые травы-специи. Грубо выкованные ножи, деревянные ложки, чугунки, глиняная посуда… Пуховые подушки и откинутое, будто в приглашении, одеяло…

Дом словно ждал тех, кто придет.

Георгий и Елена стали жить вдвоем.

Первый день весь состоял из счастья. Второй — не весь. Начиная с третьего, счастье незаметно отошло на задний план и скрылось за горами забот. В погоне за ослепительным горизонтом, откуда тянуло руки уносимое кем-то счастье, Георгий с Еленой сносили одну гору, за это время за ней вырастали хребты из новых. Жизнь в лесу — это, конечно, сказка, но лишь для тех, кто привычен. Приготовление пищи в печи или на костре, заготовка дров, ягод и грибов… А стирка в холодной речке без порошка и даже без мыла? А туалет на улице и та же речка вместо ванной? А ведро вместо канализации? Не говоря о том, что стянутые железными полосами деревянные ведра сами по себе весили как полные.

К домику иногда подходили удивленные зайцы, в речке плескалась наглая рыба, тоже догадавшаяся, что из Георгия охотник и рыбак, как из кочерги метла.

— Мы будем жить с тобой в маленькой хижине на берегу очень тихой реки, — нежно говорил Георгий Елене, подавая белье в медном тазу.

Она улыбалась в ответ. На сверкавшей ряби колыхались кувшинки, квакали сытые лягушки, звенели — куда же без них на природе? — веселые комарики. Любой город двадцать первого века вспоминался теперь добрым словом, но там, в напичканных электротехникой бетонных коробках не было человека, в котором заключался смысл жизни. А зачем тогда жить?