Сказ о пеньковском оборотне - [9]

Все шло прекрасно, точно соответствуя моей задумке, но вот потом полетело кувырком: колесо дилижанса сломалось, а когда кучер постарался его починить, отчего-то взбесилась лошадь и, порвав упряжку, умчалась куда-то в пургу и ветер. Я, чувствуя беду, захлопнула дверцу дилижанса.

Осталось ехать каких-то полчаса, а там встретиться с Вали и гулять до вечера…

Но услышав где-то поблизости глухой вой, я поняла, что моим прекрасным мечтам не суждено сбыться.

— Волки! — раздался истеричный крик кучера, ржание последней лошади и щелчок хлыста. Поспешно удаляющийся цокот копыт возвестил о том, что кучер не остался защищать юную леди, в насмешку бросив ее на произвол судьбы.

Я помню, как сидела в дилижансе, озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху. Двери я плотно закрыла, но все равно было ужасно холодно — замерзали пальцы, ног я не чувствовала… Но все эти проблемы отступили перед главной — совсем рядом кто-то рыкнул, раздался хруст, и что-то довольно сильно ударило о дверцу, да так, что дилижанс покачнулся.

Я вцепилась в поручни, понимая, что от оголодавшей стаи меня не спасет и железная дверь с огромным замком. Второй удар, и леденящий душу вой, от которого я сжалась в комочек и перестала дышать.

Помню, как вскоре дверь под натиском серых тел поддалась и треснула. С трудом вспоминаю, что было дальше — я кричала, может отбивалась… Ясно припоминаю властный голос, под зовом которого голодные глаза схлынули, а я, пошатываясь от страха, через несколько минут полной тишины решила осмотреться.

Эту сцену я запомнила навсегда: пурга, завывания ветра, море красных светлячков в тени леса и один яркий, режущий глаза. Тогда Лео был в бешенстве. Его кожа полыхала голубым огнем, волосы развевались на потоке энергии, и он был так прекрасен, что дух захватывало. А подле ног его лежали волки — сто, может двести, и свет ауры мерцал на их серебристых шкурах. Пурга выписывала круги, в кольца обвивая его хрупкое тельце, но он этого не замечал — он смотрел на меня.

Сначала, увидев его, я ужасно обрадовалась, потом смутилась, а когда волки расползались, пропуская его ко мне, у меня возникло желание бежать отсюда, бежать и не останавливаться.

Это напоминало рисунок из детской сказочной книжки — светящийся человек и маленькая девушка, дрожащая на пронизывающем ветру. Только вот в сказке светящийся человек несомненно помог бы замерзшей и усталой путнице, помог и успокоил…

Лео же презрительно оглядел меня с ног до головы и, чуть размахнувшись, ударил по щеке. Легонько, что до него, но все равно моя голова мотнулась в сторону, а в глазах потемнело. Я понимала, что если бы он хотел меня убить, удар был бы сильнее, но лишь на чуть-чуть: он мог легким взмахом руки перерубить ствол в тройной обхват, а уж снести человеку голову — подавно.

Что было дальше, помню единым куском: я жутко простудилась, лежала в жару и при огромной температуре. Лео ругался на чем свет стоит, но все же не отходил от меня ни на шаг — поил каким-то травами, смачивал лоб холодной тряпочкой, держал за руку…

На следующее утро я проснулась свежей, как огурчик, без ломоты и слабости в теле (спасибо чудо-настойкам Лео), но с чувством, колющем в самое сердце — чувством стыда.

Робко ступая, я отворила дверь в комнату Лео. Вампир сладко спал на кровати, вытянувшись во весь немалый рост, но я знала наверняка, что пока моей жизни не переставала угрожать тяжелая хворь, Лео был рядом.

Я секунду стояла в дверях, а потом, не чувствуя ног, бросилась к нему на кровать и, ткнувшись носом в грудь, позорно заревела. Ему пришлось проснуться и долго-долго успокаивать меня, шепча на каком-то странном картавом языке, что все будет хорошо. Хотя слова эти я понимала только по ласковому и затяжному мотиву…

Эти события заставили меня вновь пересмотреть свою точку зрения, но отступать я не собиралась:

— Ну ладно, было дело. Но сейчас не в этом суть! Или ты со мной поедешь или я решу, что ты меня больше не любишь! — Выложила я свой последний козырь.

Он поднялся и, пристально посмотрев на меня, вздохнул:

— Я люблю тебя как прежде, глупая малышка. Но ты должна понимать, что путешествие — это серьезно. А поэтому я говорю, что мы никуда не поедем, пока не произойдет что-то поистине важное, что-то такое, ради чего стоило бы бросить дом и рваться непонятно куда. Тебе ясно?

— Да. — Мрачно сказала я. — Но в нашем скучном городе никогда ничего не происходит! Здесь можно жить вечно и умереть со скуки!

— Перестань, Мия! — Строго сказал Лео, сдвинув тонкие брови. — Каникулы длинные, наверняка что-нибудь да и сотворится в нашем Мире за это время. Не хнычь, сама же себя во взрослые нарекла, теперь же изволь быть достаточно взрослой, чтобы не препираться по любому поводу!

— Я отрекаюсь! — Скорчила гримаску я, — А ты — придирчивый, глупый старик!

— Глупая девчонка. — Усмехнулся он.

Вот и поговорили. А он еще смеется!

ГЛАВА 2

— Лео! Лео! Ура! Случилось!

— Да? — Он без особого интереса оторвал глаза от книги. — И что же?

— Прошу внимания! — прокашлялась я и, развернув свежекупленную газету, зачитала яркий отрывок: — «В близ столичном поселке Гнилые Пеньки было свершено несколько жестоких убийств, хотя слово «жестокий» лучше было бы заменить на «жуткий»: от жертв нападения буквально ничего не осталось, словно их разорвал какой-то бешеный зверь. Жители поселка в один голос утверждают, что это сделал некий старый Хью, перекидывающийся волком каждое полнолуние. Правда жители ни разу не застали старика за этим мерзопакостным занятием, но уверенны, что справедливость восторжествует. Дабы предотвратить самосуд, власти Ригии официально назначили цену за поимку зверя — две тысячи риплеров. Сейчас в Пеньки съезжаются самые известные охотники за нечистью, но среди них легально уполномоченным является лишь великий доктор противоестественных наук Гелинг. Ему-то и предстоит схватка с монстром. Пожелаем же…». Ну, что ты думаешь?