Скай - [54]

Я не стал медлить. От точного и резкого удара в солнечное сплетение, профессор согнулся пополам, хватая ртом воздух. Очки оказались на земле, но понял это какой-то частью сознания, только когда под ногами раздался хруст стекла.

Ксюшу отравил? Мразь! Резко рванул его за шею вниз и с силой выбросил вверх колено. Он и до этого едва держался на ногах от боли, а после такого удара, пришедшегося куда-то в рожу, и вовсе затих.

Эх, и нелегко же было тащить к озеру этот полутруп, но ярость придавала сил, да и дорога была под уклон. Ничего, сейчас освежим. Толпа бежала следом, но я не вслушивался в их крики, плевать было на всех этих отморозков. Краем глаза заметил спешащего на шум Тараса, но только прибавил усилия.

Пока волок, профессор слегка оклемался и застонал, а увидев черную воду у самого лица, начал вырываться, сообразив, наконец, что купание неизбежно. Боялся он черной воды смертельно, по-настоящему. И мне было нужно, чтобы он прошел этот путь до конца. Мысли и крики у него слились воедино - различия не было никакого.

Он пытался умолять, задыхаясь, разбитыми губами, и одновременно сыпать угрозами. Жалкое и жуткое зрелище. Но только Федю он не жалел, а Колю вообще отравил… Как и Ксюшу! Нет уж, я его жалеть не собирался. Только бы сдержаться и не утопить! Эх! Шею ведь сверну, скотине! Еще усилие, и тяжелая туша профессора плюхнулась в озеро, уйдя с головой под воду, сбив меня с ног. Я вынырнул первый, и, поднявшись на ноги, еще несколько раз окунул его с головой, заставляя вдоволь нахлебаться черной водицы. Господи, как же хотелось его утопить, но не смог, нельзя, чтобы он отделался так легко. И не убийца я! Дал ему возможность подняться на четвереньки. Собравшиеся вокруг наконец притихли, со смесью ужаса и отвращения глядели на то, как, захлебываясь слезами, рыдающий профессор из последних сил выполз на берег, где его тут же стошнило. На меня боялись смотреть.

Правильно боятся.

- Кого еще искупать? - Не удержался от вопроса.

Ответом было гробовое молчание. Тишину нарушали лишь звуки рвоты и жалобный скулеж их кумира, окончательно потерявшего человеческий облик. Люди отшатнулись в разные стороны, когда я вышел на берег. Вода с меня стекала ручьями. Я оглянулся на возвышенность Ксении, и сердце в груди дернулось, проваливаясь куда-то вниз. Что делать? Как ей сказать?

Нельзя медлить!

Тарас, стоявший рядом, негромко произнес, когда я поравнялся с ним:

- Уехала она. Минут десять назад. На машине.

- Ксюша?

- Да. Пойдем. Мокрый весь. Переодеться тебе надо. - Голос у него был совершенно убитым.

- Угу. Пойдем отсюда, - я сплюнул, озерная вода оставила во рту неприятный привкус металла. Когда дошли до палаток, обернулся к растерянному Тарасу и попросил: - Кофе приготовь, а? И если коньяк есть, доставай, тебе пригодится, когда все расскажу. А мне уж точно.

- Грибы готовы, - пробормотал Тарас, или подумал, я не видел его лица, забирался в палатку. - Серый, ты есть будешь?

- Не смогу, - не хотелось его обижать, тем более перед объяснением. Человек старался… Но врать точно сейчас не хотелось. - А ты ешь, на меня не смотри… погоди, я сейчас.

Совсем забыл, какой бардак я оставил в своей палатке. Совершенно бездумно поставил койки на место, содрал с себя мокрую одежду и долго вытирался полотенцем. На вещи Федора не мог смотреть. Елки, увижу ли я его живым?

Когда я вылез наружу, Тарас, держа полотенцем алюминиевую турку, разливал по чашкам дымящийся кофе. Сковородка с грибами была отставлена на дальний камень. Ну, правильно, Тарас всегда терпеть не мог есть в одиночестве. Кроме коньяка "Реми Мартен", который ТТ всегда берег для особых случаев, на столе стояла бутылка водки, лежало два огурца, лимон, нарезанный тонкими кружочками, и пара краюх черного хлеба.

Я кисло улыбнулся:

- Водку пить не буду - рано еще. Живы все… пока. Наливай коньяк. Разговор серьезный.

- Ладно, давай. - Сразу согласился Тарас. Водка осталась нетронутой, а чашки с кофе оказались в кастрюле для грязной посуды.

Выпили молча. Закусывать я не стал, Тарас неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал.

Если это и правда мой последний день? Ну что ж, любовь до гроба?

Боже мой, где Ксюша? Почему у меня нет ее телефона? Как я скажу ей? Ладно, спокойно. Сначала Тарас. Самое главное на этот момент и, что уж скрывать, самое трудное - рассказать все ему. Так, чтоб понял и поверил.

Опустошив бокал до дна мелкими глотками, ощущая, как мягко коньяк бежит по пищеводу, как светлеет в мозгах, я взглянул на друга, замершего в ожидании, отодвинул пустой бокал в сторону и неторопливо начал:

- Теперь я тебе расскажу что-то вроде легенды, которая, боюсь, и не легенда вовсе…

- Хм. Слушаю! - Слабо улыбнулся Тарас. Видно, вспомнил, как на этом самом месте всего три дня назад сам пугал меня страшной легендой. Ситуация повторялась, только в роли рассказчика теперь был я, грех было не воспользоваться.

Через десять минут Тарасу было не до улыбок.

- И ты во все это веришь? - Он был бледен, но совершенно спокоен. 'Ты справишься, Серый!' - Потряс он меня своими мыслями.

- Да, - кивнул я. - Верю!

- Понял, - хмыкнул Тарас и осушил почти полный бокал коньяка одним махом. На глазах у него выступили слезы. Он жадно закусил лимоном и произнес сипло: - Значит, что я думаю…