Скандинавский детектив - [4]

— Чтобы никто не мешал фотографировать.

Пока я наводил на свечение объектив и устанавливал выдержку при полностью открытой диафрагме, он стоял рядом, с каким-то мрачным любопытством наблюдая за мной. Я сделал снимок с минутной экспозицией и со вспышкой (чтобы на фотографии были видны очертания берега), когда заговорила женщина.

— Оскар, милый, я просто ничего не могла с собой поделать, — виновато созналась она. — Ты же знаешь, я собак не люблю, а эта так жутко выла. Если бы ты…

— Тихо, — оборвал ее жених.

Она замолчала, но мне кое-что пришло в голову.

— Вы слышали лай?

Она робко покосилась на будущего супруга и повелителя, будто просила разрешения сказать. Но он ответил сам:

— Да чепуха, собака лаяла, вон там. — Он показал в ту сторону, откуда недавно явился. — Должно быть, у поворота чей-то дом.

— Вы услышали лай сразу, как только пришли сюда? — продолжал я.

— Нет, не сразу, — отозвался Оскар Карлсон. — Пожалуй, мы уже несколько минут простояли, глядя на свечение, когда поднялся лай. И лаяла она без передышки, пока я не ушел на автостанцию звонить. К моему возвращению все стихло. — Он повернулся к невесте. — Ну что ты заладила! Собака уже полчаса как молчит.

— Но она же не на привязи и носится вокруг. Я ведь говорила, она убежала в лес, пока ты ходил звонить.

Я навострил уши.

— Вот как? Убежала в лес?

— Да, во всяком случае, я так решила, по звуку, — вздохнула она. — После я ее не слышала.

Не эту ли собаку я слышал по дороге? А что? Очень может быть. До того места, где мы задавили зайца, наверняка не меньше километра, но для собаки это не расстояние.

Впрочем, ни малейшей связи между сбежавшей собакой и удивительным свечением я нащупать не мог. Часы показывали уже половину двенадцатого. Надо спешить, иначе фотографии не попадут в утренний выпуск.

В эту минуту мимо проехал автобус.

— Если поспешите, — сказал я, — вы на него как раз успеете.

Карлсон запротестовал, он любой ценой хотел участвовать в процессе. Впрочем, услышав, что это последняя возможность добраться до города, он заколебался, а уж когда я сунул в его узкую ладонь десятку, окончательно решился.

— Давай быстрее! — последнее, что я услышал, когда он вместе с затюканной невестой исчез во мраке.

Отделавшись от несносного типа, я облегченно вздохнул. Узнай он, что я предполагаю аварию судна, мне бы никогда его не спровадить.

В ожидании такси я еще раз заснял свечение. Потом начал обдумывать текст, и тут машина вернулась.

— Все в порядке, — доложил шофер.

Скоро его слова подтвердились. Рядом с визгом затормозил патрульный автомобиль. Из кабины выпрыгнули двое полицейских.

— Что случилось? — спросил один.

Я отвел их на берег и показал световое пятно. Они недоуменно посовещались. Я сказал, кто я такой, по какому делу прибыл и что здесь происходило.

Полицейские снова посовещались, после чего один направился к машине, а второй махнул в сторону пятна.

— Вы заметили? Свет начинает слабеть.

И действительно, свечение с каждой секундой меркло и через минуту погасло совсем. Бухта погрузилась в кромешную тьму.

Мы вернулись на шоссе.

— Ну, как, порядок? — спросил мой спутник у товарища, который крутил маленький коротковолновый передатчик. Тот оставил ручки в покое и кивнул.

— Вызвали водолазов? — спросил я.

— Пока хватит портовой полиции.

Я попробовал узнать, что они думают о загадочном свечении, но оба будто воды в рот набрали. Только и удалось узнать, что им приказано дождаться мотоциклистов портовой полиции, которые уже выехали от шлюза.

Сам я никак не мог дольше задерживаться. На часах было без четверти двенадцать, надо спешить. Я сел в такси и велел на всех парах гнать в город.

— Вот и наша знаменитость! — приветственно воскликнул Алан Андерсон, когда я ворвался к нему в кабинет. Большой, грузный, он ласково улыбнулся и спокойно добавил: — Мы оставили тебе две колонки на первой полосе.

Я прямо от двери бросил ему кассету с пленкой, он ловко ее поймал сильной волосатой рукой.

— Это стоит трех колонок, — тяжело переводя дух, буркнул я. — А уж крупной шапки во всяком случае: «Катастрофа или чудеса природы у мыса Блокхусудден!»

Широкие брови взлетели к неровной кромке волос. Пальцами, перепачканными в краске, он потер подбородок и невозмутимо констатировал:

— Звучит неплохо.

На звук колокольчика в кабинет влетел рассыльный.

— В отдел клише! — скомандовал Алан Андерсон. — И пулей обратно!

Когда дверь захлопнулась, Алан уже говорил по телефону:

— Три колонки внизу на первой полосе… Вот именно…

Он бросил трубку на рычаг и водрузил громадные ручищи на клавиши старенькой пишущей машинки.

— Ну, выкладывай, только не мямли.

Я и не мямлил. Целых десять минут машинка тарахтела как пулемет. Когда я замолчал, она тоже затихла.

Алан выдернул из каретки последний лист, собрал остальные, разбросанные по столу, промчался мимо меня и исчез за узенькой дверцей, которая вела в саму редакцию.

Вернувшись, он положил тяжелую лапу мне на плечо.

— Устал?

— Откуда? — удивился я.

— Не хочешь еще разок смотаться на Блокхусудден? Там начинается самое интересное. — Он сделал эффектную паузу и продолжал: — С военно-морской верфи только что выслали водолазов.