Скандальная дуэль - [50]

– Роберт, пожалуйста, – пробормотала она, прогоняя подступившие слезы. Если он ее не отпустит, она через минуту покроется красными пятнами. – Я доверилась вам, а вы меня обманули, вы предали меня, – закричала она. – Нам нечего сказать друг другу.

– Я не предавал вас, Дженна, – устало сказал викарий, садясь рядом с ней. – Я совершенно запутался, стараясь помочь вам обоим по отдельности. Это была ошибка, ужасная ошибка. А я причинил вам обоим боль, и нет мне за это прощения.

– Теперь это не имеет значения, Роберт. Все кончено.

– Только если вы этого хотите.

Она смотрела в проникновенные янтарные глаза викария. Они казались такими искренними. Не важно, что он думает о случившемся. Он предал ее. Дженна не могла дать этому другого названия. Он все знал. И притворялся ее другом. Он знал, что она вынесла, с чем боролась, и позволил ей идти на страдания. Зная все, он поженил их. Нужно быть совершенно безмозглой, чтобы позволить этим вероломным проникновенным глазам сбить ее с толку.

– Я с самой нашей первой встречи говорил вам, что Ястреб не убивает тех, кого грабит, Дженна, – сказал викарий, словно прочитав ее мысли. – Никогда не бьет и не оскорбляет их. Я говорил вам, что его миссия благотворительная. Я не могу назвать это обманом.

– Какая благотворительность может быть в грабежах на большой дороге?

– Я говорил вам, как страстно Саймон защищает бедных, особенно тех, кто пострадал на войне. Саймон обращался к властям, не стоит и говорить, что безрезультатно. Виной ли тому безумие нечастного короля или безразличие принца-регента, но, поскольку аристократия не предприняла никаких шагов, Саймон взял дело в свои руки. Украденное у аристократов он отдает тем, кто всего лишен и всеми забыт. Ведь у многих из тех, кого призвали на военную службу, – не стану скрывать, порой это были далеко не праведники, – за неуплату налогов отобрали земли, пока они сражались в чужих краях.

Их жен отправили на каторгу, Дженна, а детей сажали в тюрьму, поскольку им приходилось красть и заниматься проституцией, чтобы прокормить семью. Многие из мужчин, воевавших за свою страну, искалечены. Награжденные медалями, они просят милостыню на улицах Лондона и Других городов. Некоторые из них воевали рядом с Саймоном, в Копенгагене. Многие сражались под командованием Нельсона в Трафальгарской битве, и одному Богу известно, сколько еще их бьется под началом Веллингтона и скоро пополнит ряды несчастных. Ради них действует Саймон.

– И вы потворствуете его методам?

– Нет. Я никогда их не одобрял, но Саймон мой друг, Дженна, и я буду рядом с ним в любом безумии, потому что я знаю его сердце и знаю, что он сделал бы то же самое для меня. Я буду защищать его, как могу. Я знаю, откуда он поднялся или над чем поднялся, если хотите. Он всю свою жизнь жил для других. То, что он сделал для Криспина и Эвелин, ни в какое сравнение с остальным не идет. Вы знаете, что он основал два госпиталя для ветеранов, продав для этого плантации в Индии и владения в горах Шотландии? Что половину своего состояния вложил в этих несчастных и их семьи? Нет, не знаете. И от Саймона вы этого никогда не услышите. Вы понятия не имеете, за какого человека вышли замуж.

– И все-таки… – покачала головой Дженна.

– Дженна, у Саймона было ужасное детство. Его отец был низким, жестокосердным тираном, столь же скупым на чувства, сколь богатым. Все свои надежды он связывал с наследником Эдгаром, старшим братом Саймона. Когда Эдгар разочаровал его, он не повернулся к Саймону, которого отшвырнул в сторону. Он замкнулся в себе и умер несчастным, озлобленным стариком. Я служил по нему панихиду. Кроме Саймона, на службе ни единой души не было.

– И вы явились сюда защищать его? – ледяным тоном поинтересовалась Дженна. – Ему нет оправдания, Роберт. Ястреб – это Саймон. Он даже не пытался отрицать!

– Да, он тот, кого называют Ястребом, – ответил викарий, – но Ястреб не повинен в смерти вашего отца, Дженна. Я приехал не по его просьбе. Разговор с вами – всецело моя идея. Саймон ничего не знает. Я привез записку Фелпсу.

– Тогда вам лучше доставить ее по назначению. А мне нужно идти. Я хочу уехать прежде, чем Саймон вернется.

– Саймон не вернется, – сказал викарий, поднимаясь. – Он отправился в Лондон. Я привез Фелпсу указание догнать его.

У Дженны внутри словно что-то оборвалось, нижняя губа задрожала. Почему ее это так волнует? Она ведь собралась сбежать от Саймона? Так почему от этой новости льдом сковало сердце?

– Дженна, вы с Саймоном любите друг друга, – сказал викарий, прерывая ее мысли. – Вам нужно поговорить. Бегство – это не ответ.

– Скажите это Саймону! – бросила она. – Похоже, в ваших глазах у него есть преимущество передо мной.

– Я только что это сделал.

– Ну и прекрасно! – взмахнула руками Дженна.

– Знаете, он не сердится, что вы стреляли в него. Его обидело, что вы сочли его способным на убийство и не верили его любви, поскольку предпочли признаться мне, а не ему.

Дженна на дрожащих ногах поднялась с плетеного кресла.

– Мне нужно идти, – сказала она. – Карета готова, я не хочу заставлять Барстоу ждать.

– Куда вы поедете?