Скандал у озера - [81]

– Мы пришли к согласию, мадемуазель Клутье! – воскликнул он. – Я предоставлю в ваше распоряжение помещение, куда вы сможете сложить вещи вашей сестры. Когда приходит беда, необходимо помогать ближнему. Видите слева от вас то здание?

– Благодарю вас, мсье, – тихо ответила Жасент.

Глава муниципалитета в третий раз выразил свои соболезнования, подчеркнув, какой эмоциональный шок и потрясение он испытал, узнав о гибели Эммы.

– В понедельник утром меня проинформировал об этом ваш брат с помощью телеграфа, но, к счастью, вы приехали лично, поскольку телефоном мы больше не располагаем. Нам очень повезло, что наша деревня была построена в стороне от озера, на возвышенной местности. Занятия в классе продолжатся завтра. Вода, безусловно, спадет.

– Ситуация должна улучшиться: говорят, что шлюзы плотин на Гранд-Дешарж откроют, – сообщил Пьер. – Это уже не просто слухи. Убытки становятся слишком значительными. Властям придется действовать.

Мэр покачал головой, пристально вглядываясь в молодого человека любопытным и одновременно недоверчивым взглядом: с тех пор как вода начала разливаться, нервы у него были на пределе. Ему было интересно, что связывает этих двоих его посетителей. При этом мэр был уверен, что уже видел Пьера возле школы в прошлом году. Он предпочел осведомиться:

– Простите меня, мсье, не вы ли были возлюбленным Эммы Клутье?

Жасент в смущении высвободила свою руку из руки любимого. Чтобы сразу пресечь дискуссию, она сочла нужным объяснить:

– Действительно, мои младшие сестры и брат с детства были очень близки с мсье Дебьеном, который в то время жил в Сен-Фелисьене. Он часто помогал нам на ферме. Да, вы правы, мсье Дебьен и моя сестра встречались, но этой зимой они расстались. В этом нет ничего предосудительного, всякое бывает. Я бы не смогла разобраться в вещах Эммы без его помощи. Теперь мы можем пройти в помещение?

– Конечно, мадемуазель. Благодарю вас за вашу искренность, точнее, за прямоту. Значит, мадам Лебель обоснуется здесь завтра. Вчера я показал ей дом; все нужно оставить в чистоте. И еще одно уточнение: кровать, мебель и предметы быта являются собственностью муниципалитета. Ваша сестра привезла с собой сундук, платяной шкаф и соломенное кресло. На этом, молодые люди, разрешите мне вас покинуть.

Он попрощался с ними, с удовлетворением думая о том, что новая преподавательница, обладающая малопривлекательной внешностью и, очевидно, серьезно настроенная, создаст ему меньше хлопот, чем чересчур хорошенькая Эмма Клутье, которая часто сказывалась больной, отменяла уроки и вообще казалась какой-то несобранной, даже беспечной.

– Может быть, сначала пойдем в ее класс? – предложила Жасент.

Они зашли в школу, и Жасент открыла нужную дверь. Она внимательно посмотрела на пюпитры из светлого дерева, на географические карты, развешанные между окон, и на черную доску. В помещении пахло воском, чернилами и мелом. Жасент посмотрела на кафедру, где стоял учительский стол. Она без труда представила на этой кафедре Эмму, сидящую за столом: с ее темными кудрями, собранными на макушке узлом, в темной юбке и белом корсаже со стоящим воротником. Рабочую одежду для Эммы выкроила и сшила Сидони: портниха гордилась выбранными моделями.

– Боже мой, мне следовало бы навестить ее вместе с мамой, но у нас всегда не хватало времени, – призналась Жасент. – Пьер, как бы я хотела никогда не находить тот дневник!

– Пойдем, прошу тебя. Такие моменты очень неприятны. Мне больно видеть тебя такой грустной.

– Я еще долго буду такой.

Жасент повернулась к Пьеру, внимательно всматриваясь в его лицо. В это мгновение он казался ей сосредоточением всего самого доброго и лучшего, что только может быть в мире.

– Спасибо за то, что ты здесь… несмотря ни на что, мой Пьер.

Они вышли из школы и направились к стоящему неподалеку дому, в котором находилась Эммина квартира. Пьер первым вошел в широкий коридор с висящими в линию металлическими крючками. Он показал Жасент на лестницу.

– Ты уже был здесь? – шепотом поинтересовалась она.

– Да, но не поднимался выше второй ступеньки. Твоя сестра заботилась о своей репутации; она дорожила своей должностью.

С тяжелым сердцем Жасент подумала о том, что он запросто мог ей солгать, из чувства сострадания.

Пьер погладил Жасент по щеке и повел за собой по коридору. Они молча поднялись по лестнице, оба ушедшие в воспоминания об Эмме, однако каждый – на свой лад.

«В тот день, когда я пришел к школе, – вспоминал Пьер, – Эмма увидела меня из окна своей квартиры и крикнула, чтобы я подождал, пока она спустится. Была суббота, мы собирались ужинать в каком-то дорогом ресторане в Шикутими. Она хотела показать себя красивой, надеть свое новое зеленое платье. Господи, какой она была оживленной, обаятельной, болтливой! Но все же я считал ее слишком экстравагантной. Ее вызывающие манеры заставляли меня испытывать неловкость…»

Прежде чем войти в помещение, Жасент на несколько секунд остановилась.

«На самом деле Эмма бежала от жизни на ферме. В этом она призналась мне и Сидо. Преподавать она хотела прежде всего для того, чтобы жить, как ей заблагорассудится, чтобы больше не помогать родителям стричь овец или замешивать тесто. Она шептала нам о том, что ничто не помешает ей танцевать и развлекаться, что для того, чтобы добраться до Шикутими или Эбервиля, стоит только сесть на поезд. Почему она так сильно отличалась от нас? Почему так жаждала развлечений?»