Скандал у озера - [62]

– Где ты опять была? – проворчал отец. – Твоя сестра приготовила вкусный ужин. А ты болтаешься непонятно где.

– Простите меня, я заходила попрощаться с Матильдой. Это настолько необычная женщина! У меня был приступ тахикардии, а она помогла мне с ним справиться.

– Говори на нашем языке, чтобы мы тебя понимали! – ответил фермер – у него было явно жуткое настроение. – Прибереги медицинский жаргон для своих больных.

– Проще говоря, мое сердце билось так быстро, что я боялась, что мне станет плохо! – сухо ответила Жасент.

После столь резкого ответа повисло тягостное молчание.

– Кажется, Матильда помогает многим в Сен-Приме и в округе, – заметила Сидони, – но лично я больше доверяю настоящим врачам.

Она встала из-за стола и достала из печи большую круглую тарелку, почти до краев наполненную аппетитным омлетом насыщенного желтого цвета. Она подала на стол и салат, украшенный кружочками корнишона.

– Я приготовила омлет с салом, – добавила она. – В курятнике у дедушки нашлось много яиц: в последние дни он их не собирал. Утки тоже снесли яйца. Блюдо оставалось в печи. Мы ждали только тебя, Жасент.

– Солома и сено испорчены, – объявил Лорик, положив руку на плечо Жасент. – Когда вода спадет, стадо сможет щипать траву, но я буду сильно удивлен, если следующей зимой мы соберем много сена. То же касается и соломы.

– Может быть, если лето будет засушливым… – усталым голосом начала Жасент.

– Ты меня удивляешь, дочка, – проворчал Шамплен. – Чтобы возместить все убытки, понадобится шесть летних месяцев.

Альберта ткнула вилкой в тарелку, при этом рука ее дрожала. Она пыталась держаться достойно и мужественно, однако будущее без младшей дочери наводило на нее ужас. На протяжении многих лет она c радостью и полной отдачей вела хозяйство, помогала мужу собирать на полях сено, пшеницу и ячмень, участвовала в стрижке овец, чесала и пряла шерсть, часто качая при этом одной ногой люльку своих младенцев. Характер Шамплена всегда был жестким, а со временем он еще больше почерствел, но по отношению к нему Альберта проявляла уважение и привязанность. Потребность же ее в том, чтобы любить и быть любимой, удовлетворяли ее дети.

– Мама, все в порядке? – взволнованно спросила Сидони, которую все еще беспокоило мамино состояние.

– Ну да! У меня совсем нет аппетита. И твой отец так волнуется! Нам не нужно было селиться так близко к озеру.

– И где же ты хотела обосноваться? – прорычал Шамплен. – Это лучшие земли в округе. По крайней мере, были лучшими.

Закипая от злости, он налил себе чаю и залпом выпил.

– Жасент, я слышал, что Пьер Дебьен и один из его приятелей отвезут тебя в Роберваль на лодке, – слабым голосом произнес Фердинанд. – Мне это не по душе, внучка. Ты понимаешь почему. А если мы и тебя потеряем? Ветер усиливается, озеро неспокойно. Проклятое озеро!

Старик вытер слезы кончиком пальцев. Он пытался восстановить дыхание, безразлично уставившись в свою тарелку.

– Ну же, дедушка, окажи честь моему омлету! – взмолилась Сидони.

– Да, ты должен немного поесть, – поддержала сестру Жасент, взволнованная дедушкиным отчаянием. – А за меня не волнуйся. Как бы там ни было, железная дорога вышла из строя. Мне было бы удобнее приехать в Роберваль до вечера. С моторной лодкой мы доберемся туда быстро. Я доверяю Пьеру и его другу. Они уже ездили в Сен-Метод в воскресенье.

– Не переживай, дедушка, если кто-то и внушает мне доверие, то это Пьер, – заметил Лорик. – Я был очень рад увидеть его здесь.

Парень замолчал; его охватила внезапная ностальгия по детству и юношеству, и он сокрушался по поводу нынешних обстоятельств, которые неожиданно вновь свели их с Пьером вместе.

Заявления сестры и брата приводили Сидони в ярость. Она не могла больше сдерживаться и резко заявила:

– Люди меняются. Кому в наше время можно доверять?

– Пьер – честный и хорошо воспитанный молодой человек, – возразила Альберта. – Он принес букет цветов на Эммину могилу.

– Это меньшее, что он мог сделать, – холодно ответила Сидони. Ее слова причиняли Жасент боль.

– Что это ты говоришь? – угрожающе спросил отец. – Почему это меньшее, что он мог сделать?

– Да прекратите вы! – воскликнул Лорик. – Пьер часто бывал у нас на ферме; он видел, как росла Эмма. В том, что он принес цветы, нет ничего удивительного. С его стороны это простая вежливость. Все, я ухожу. Такие застолья отбивают у меня аппетит.

Опять наступила тишина, прерываемая тихим тиканьем настольных часов в гостиной. Шамплен снова принялся за чай. Альберта отказывалась проглотить хотя бы кусочек, Фердинанд – тоже.

– Хочу вас предупредить: сегодня вечером, за ужином, меню будет то же, – объявила Сидони, глотая слезы.

Жасент прожевала кусочек хлеба; ее преследовала мысль о дневнике Эммы, о том, что она в нем прочла накануне. «Я должна поговорить об этом с Сидо, чтобы она больше не обвиняла несправедливо Пьера. Сегодня она мне высказывает свое мнение, а завтра может заговорить об этом с папой. Боже мой, этого нельзя допустить!» – подумала Жасент, поднимаясь, чтобы помочь убрать со стола.

– Выйду присмотрю за овцами, – сказал Шамплен. – Пойдем, Жасент, мне нужно с тобой поговорить. Немедленно.