Скандал у озера - [28]

Жасент не хотела начинать разговор – ее снедала ностальгия и на душе у нее скребли кошки. «Да, я была по-настоящему счастлива дома, в Сен-Приме! Я любила бегать к озеру, собирать камешки, отводить баранов на пастбище… Часто со мной ходил Пьер…» – мысли унесли ее в прошлое.

Чтобы прийти в себя, Жасент принялась гладить жеребенка. Точно так же, как и его мать-кобылица, он был обречен тянуть лямку трудовой жизни, а вместе с ней – и всю упряжку семьи Тибо.

– Вот и славно, они в безопасности! – порадовался Жактанс, закрывая за собой дверь.

– Налить вам чаю? – предложила Артемиз, не покидая своего наблюдательного поста.

– Возвращайся в дом! Мне надо отвести кое-куда мадемуазель.

Супруга немедленно повиновалась, несмотря на то что была весьма заинтригована. Такая явная покорность всегда раздражала Жасент. Вообще поведение замужних женщин вызывало у нее неприятие: не один год она наблюдала за тем, как мать покорно подчиняется власти Шамплена Клутье. Именно желание оставаться свободной подтолкнуло ее отказать Пьеру.

– Устраивайся посредине и крепко держись, – посоветовал Жактанс, когда девушка села в лодку. – Здесь неглубоко, но я не хочу, чтобы ты упала.

– Не беспокойтесь за меня, – ответила Жасент. – Моя сестра мертва, поэтому все остальное…

– Боже, не говори такого, в твоем-то возрасте! Чуть меньше десяти лет назад, во время эпидемии испанского гриппа, я потерял брата, родителей и двоюродную сестру. Мне казалось, что жизнь больше никогда не будет меня радовать. Однако со временем я постепенно пришел в себя. Я надел кольцо на палец Артемиз – она мне очень нравилась… Она подарила мне двоих сыновей. Но что я рассказываю тебе о том, что ты и так знаешь! Супруга часто болтает с Альбертой.

Лодка скользила по неспокойной воде. Жактанс управлял с помощью шеста. В солнечную погоду Жасент могла бы яснее различить сушу, где-то поросшую травой, где-то превратившуюся в грязное месиво, но сегодня, несмотря на дневное время, одиннадцать утра, было достаточно темно. В конце концов она отчаялась увидеть нужное место, когда вдруг какие-то детали пейзажа показались ей знакомыми: плетеная изгородь меж лугов, дорожные столбы, березовая роща…

– Мы почти на месте! – внезапно крикнул Жактанс. – Место, куда Паком отнес тело Эммы, должно быть где-то здесь, справа от тебя. Под лодкой теперь стало глубже: значит, почва ближе к озеру проседает. Что ж, по правде говоря, теперь мы уже не знаем, насколько широко разлилось озеро.

– Выходит, Паком мог подняться прямо из воды, – предположила Жасент.

– Не обязательно, – проворчал мужчина. – Если хорошо присмотреться, мы заметим ствол дерева. Если дерево долго находится в воде – оно белеет. Это сразу бросится нам в глаза.

Услужливый Жактанс, исполненный сочувствия к горю Жасент, описал по воде целый круг. Он погружал свою жердь в озеро, затем вынимал ее, не переставая взбалтывать воду в поисках того, что могло бы преградить им путь. Наконец он победоносно воскликнул:

– Вот этот чертов ствол, он длинный и плотно засел в воде! Смотри, здесь, слева!

Жасент в волнении наклонилась и заметила в воде бледное, извилистое, усеянное изломанными ветками очертание дерева. Жасент перестала воспринимать происходящее – комок подступил к горлу, и она представила, как ее маленькая сестренка лежит здесь, такая же белая и неподвижная, как это дерево.

– Нет, нет, – простонала она.

Ей необходимо было понять, что заставило Эмму броситься в озеро именно здесь, так близко к Сен-Приму. Теперь ее начали одолевать сомнения, подобные тем, что волновали доктора Гослена. «Почему она выбрала именно такой способ лишить себя жизни? Почему так близко от нашего дома? Эмма обожала маму. Как будто она предвидела последствия своего поступка, предположила, что все будет происходить именно так: кто-то из соседей найдет ее тело, родители в ужасе прибегут… Лорик прав – ведь она могла сделать это и в Робервале».

Словно зачарованная, Жасент внимательно осматривала все, что находилось рядом со стволом дерева, корни которого напоминали чью-то непослушную шевелюру. Она всем сердцем надеялась заметить в воде блеск белого кожаного ремешка или серебристой застежки: это означало бы, что сумка сестры в этой коричневатой массе найдена.

Внезапно, к неописуемому ужасу Жактанса, девушка переступила через край лодки и прыгнула в воду, доходившую ей до пояса.

– Ты что, спятила? Что ты делаешь? Это опасно, поднимайся сейчас же!

Ворчливый ветер дул все крепче; вдоль берега все выше поднимались волны, готовые обрушиться на затопленные земли.

– Жасент! Что я скажу твоему отцу, если и ты утонешь?

– Я неплохая пловчиха, Пьер Дебьен когда-то научил меня плавать брассом и кролем. – Вы помните Пьера Дебьена? – спросила девушка, шаря руками в воде и прощупывая ногами пористую почву возле утонувшей коряги.

– Дебьен? Тот тип, что получил работу на электростанции в Иль-Малине? Конечно, помню. Он раньше часто к вам приходил.

– Теперь он бригадир на бумажной фабрике в Ривербенде. А на электростанции он проработал всего месяц. Ох! Тут ничего нет, ничего!

Жасент выпрямилась, передернувшись от холода; с волос стекали капли воды, шарф намок, руки были в грязи.