Скандал у озера - [184]

– Папа, прошу тебя… никто об этом не забывает, такое невозможно забыть, – ответил Пьер. – Вспомни лучше о большом несчастье, постигнувшем этот дом – мою жену и моих тестя с тещей.

Слова Пьера омрачили всеобщее веселье, но повисшую на миг тишину вскоре нарушил приветливый голос Франка Дрюжона:

– К счастью, улица Лаберж не пострадала. Хотя Рене не могла найти себе места.

– Это уж точно! – согласилась его супруга. – По утрам я проверяла, не затопило ли нас, а ты, Франк, обходил дорогу вдоль озера, оценивая, насколько ситуация опасна. Но знаете, что меня утешало? Соседство Фердинанда, нашего дорогого друга, и близость школы для мальчиков. Когда раздавался звонок, нам было не избежать шумихи под окнами – все дети выбегали на улицу. Не так ли, Франк?

– Да, и я на это не жалуюсь. Эти мальчишки такие живые, такие веселые… среди них – и ваши, мсье Тибо!

Жактанс громко расхохотался.

– Они, черт возьми, всегда не прочь порезвиться… Скажите-ка, вы наверняка заметили, – он заикался, уже немного захмелев, – мадам Брижит Пеллетье с ее чудны́м сыном в церкви не было. В последнее время она не выпускает его из дому.

Альберта перебила соседа, сокрушенно воскликнув:

– А господин кюре! Боже мой, мы его не дождались!

– Наверное, у него возникли дела, – предположила Сидони. – Но он пообещал прийти. Я оставила ему кусочек торта и савойского клубничного пирога.

– Я мог бы подъехать за ним на машине, – предложил Журден. – Мне он показался уставшим после церемонии.

Жасент бросила взгляд на Матильду – женщина молча сидела, довольствуясь тем, что слушала, о чем говорят другие, и время от времени согласно кивала головой. «В начале лета она говорила мне о нашем кюре. Будто бы он болен, серьезно болен… это опухоль», – вспомнила девушка.

В воздухе повисло молчание. Боромей Дебьен сложил аккордеон в футляр. Почти сразу же в приоткрытую дверь постучал кюре – так, словно он не решался войти раньше.

– Простите меня за опоздание! Мне нужно было немного отдохнуть, и я невольно уснул. Но мне очень хотелось прийти в ответ на ваше любезное приглашение. Я сел на свой велосипед – и вот я здесь! Надеюсь, я не пропустил выступления мадам Дрюжон.

– Ах, господин кюре! Я исполню всего одну-две песенки, – скромно ответила Рене.

Сидони с Журденом подвинулись, освободив место для священника. По желтоватому цвету его кожи и осунувшимся чертам лица можно было догадаться о том, что у кюре проблемы со здоровьем. Однако под взволнованным взглядом Матильды он с аппетитом принялся за угощения.

– Может быть, споешь нам ту песню, которую дважды повторяла дома? – обратился Франк к супруге. – А после мы вернемся домой. Набегают тучи… Нам лучше не засиживаться.

Рене вышла из-за стола и сделала глубокий вдох.

– Я выбрала для вас, Жасент и Пьер, одну очень красивую французскую песню. Не удивляйтесь, если я немного всплакну… Временами меня охватывает тоска по родине. Это естественно!

Послышался ее мягкий, ясный и высокий голос, чарующий внимательных слушателей.

Самый прекрасный край на свете —

Это земля, где я рожден.

Весенняя пора – и все в душистых розах цвете

Купается и утопает… сладкий сон.

Витает в ветерке фривольном

Чудной и дивный аромат.

Петух, сидящий на церковной колокольне,

Все ждет, когда же лучи солнца задрожат.

В краю том говорят на языке прекрасном —

Красивейшем из всех, что только могут быть.

Мудрее станет пилигрим бесстрастный,

Что сможет навсегда язык тот полюбить.

И счастлив тот, в кого он влился

Из материнских нежных уст.

Язык французский воплотился

В извечно молодую песнь, извечно молодую грусть.

Цветов благоуханье, звон колоколов,

Журчанье быстрых ручейков и сладостная дрожь.

А на полях – богатых урожай хлебов.

Придет пора – и ты его пожнешь.

Звезды ласкового неба,

Улыбки утренней зари.

Ах, край родной, где бы я ни был,

Люблю я песнь твою в тиши![25]

– Браво! Это было так прекрасно! – воскликнул старик Боромей, когда Рене со своей привычной скромностью поклонилась публике.

– Да, мадам Рене, спасибо, это было так трогательно! – добавила Жасент. – Я словно побывала на небесах!

– Черт возьми! – расхохотался Жактанс. – Так вот ты где отхватила мужа небесной красоты!

Артемиз, делая вид, что возмущена, легонько ударила супруга по руке. Их малышка от этого проснулась и стала требовать грудь. Пользуясь всеобщим весельем и шумом поздравлений, Шамплен тихонько вышел. Он вошел в кладовую и зажег приделанную к стене лампу. «Только бы Жасент осталась довольна! – подумал он, охваченный сомнениями по поводу того, достаточно ли его подарок удачен. – Эх, ладно, я сразу увижу, понравился ли он ей. Моя старшая не умеет скрывать своих эмоций!»

Он кое-что забрал из кладовой и бесшумно вернулся в кухню. Альберта с нежностью посмотрела на супруга.

– Жасент, твой отец хотел вручить тебе подарок, который прячет сейчас под пиджаком. Закрой глаза и протяни руки!

Просьба матери заставила прыснуть со смеху всех тех, кто знал о сюрпризе. Невеста послушно повиновалась. Жасент почувствовала, как на ее ладони опускается что-то теплое, неспокойное и покрытое шерстью, – она поспешила открыть глаза.

– Ах, папа! – восторженно воскликнула она, увидев крохотного черно-белого щенка, который тут же стал лизать ее запястья. – Ты не мог доставить мне большего удовольствия, папа!